Глава седьмая

Кирилл

Проворочался в постели всю ночь и так и не сомкнул глаз, а теперь еле сижу на парах, которые кажутся бесконечными.

Весь день я высматриваю Диану, ищу ее за каждым углом и когда сижу с ребятами в столовой, но, похоже, она сегодня не придет.

С тех пор как она поцеловала меня, я не могу избавиться от ее вкуса на своих губах. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я чувствую ее мягкое тело, прижатое к моему, мои пальцы глубоко внутри нее.

Мне нужно увидеть ее, убедиться, что она все еще моя, и я все еще могу мучить ее.

Это глупо, я знаю, ведь я ненавижу ее и все такое, но не могу контролировать реакции своего тела на нее.

Следующая пара сегодня это английский, как только я вхожу в аудиторию то сразу же ищу ее.

Когда нахожу, то самодовольно ухмыляюсь, энергия начинает бурлить внутри меня, грозясь, выплеснутся наружу. Сердце начинает бешено биться, воздух вокруг становится тяжелым, затрудняя дыхание.

Я занимаю место позади нее и принимаюсь нервно постукивать ручкой по тетради. Сегодня я не намерен обращать ни малейшего внимания на преподавателя.

Я здесь только ради Дианы. Моя нога начинает подпрыгивать вверх-вниз, когда в комнату вваливается все больше учеников, и Маша опускается на стул рядом со мной.

Когда Ди сказала мне, что ее брат умер, я был очень расстроен. Миша был одним из моих самых близких друзей, он и Ди. После ее признания я не могу ни спать, ни есть.

Я чувствую себя не в своей тарелке, для меня это ненормально, так как мне, наплевать на всех и вся.

— Привет Кир, — приветствует меня Маша, опираясь рукой о мое бедро.

Я сдержанно киваю ей, но все так же не свожу глаз со светлых кудрей Дианы. Хотел бы я снова увидеть ее лицо, как в тот день, когда она была в моих объятьях.

Нет. Черт нет, не хочу. Я не хочу видеть ее счастливой.

Но ... Мое сердце и мой мозг ведут войну с моим телом, и я, блин, не знаю, кто победит.

— Я скучала, ждала, но ты так и не написал, — хнычет Машка мне на ухо.

— Прости, я замотался, — улыбаюсь ей, хотя и чувствую раздражение.

Я хорошо умею скрывать свои эмоции и за счет этого, получаю то, что хочу.

— Все в порядке... я прощаю тебя, — она закусывает нижнюю губу и наклоняется к моему лицу.

До того, как Диана появилась здесь, все, что было для меня важно, это найти с кем потрахаться или кто отсосет мне, но сейчас меня раздражает присутствие Маши, я совершенно не возбужден.

Пальцы Марии двигаются по моим джинсам, пока она не добирается до моего члена.

Я не останавливаю ее, какой смысл. Если она хочет прикоснуться ко мне, то отлично, главное чтобы держала свой гребаный рот на замке.

— Я хочу пососать твой член, Кир, — мурлычет приставучая девка.

Но все, что я слышу, это как Диана сердито стучит ручкой по тетради. Она слышит Машу, и я готов поспорить на что угодно, что это раздражает ее до смерти.

Ранит. Ломает. Эти слова заполняют мое сознание.

— Давай не сейчас. У меня нет настроения, — обрубаю, не желая продолжать разговор, она мне не интересна.

— Что? Да больно надо. Пошел ты Цепов, — фыркает недовольно Машка и пересаживается на соседний ряд.

Пускай валит.

— Диана, — шепчу я, наблюдая, как ее спина выпрямляется, когда она слышит мой голос.

Она слышит меня, я знаю, что слышит, и мне интересно, о чем она думает. Интересно, что чувствует. Делаю ли я ее такой же безумной, как она меня? Хочет ли она одновременно ударить меня и поцеловать.

Поцеловать меня? Усмехаюсь своим мыслям. Нет. Никаких поцелуев. Даже с ней.

— Диана, — дразню ее еще раз. Я знаю, ты меня слышишь...

Наблюдаю, как ее маленькая ладошка сжимается в кулак. Хорошо... так чертовски хорошо.

Непроизвольные реакции ее тела делает мой член твердым.

Я продолжаю дразнить ее, не обращая внимания на занудного профессора.

— Диана... ты думаешь о моих пальцах...? — я наклоняюсь вперед и шепчу, мое дыхание обдувает ее ухо. Она пахнет ванилью, такая чертовски приятная и манящая, такая похожая на Диану из моего прошлого. — Ты думаешь, о моих пальцах глубоко внутри тебя...?

— Хватит, — она прерывается, поворачивается, ее голос пронзает воздух и звучит гораздо громче, чем шепот.

Антон Борисович отворачивается от доски, его взгляд устремлен на Диану.

— Журавлева, вы хотите чем-то поделиться с нами?

Когда ее окликают, то все взгляды обращаются на нее, она тут же поворачивается назад, но я не могу не заметить нежный румянец, который тронул ее щеки.

— Н-нет... простите..., — говорит она, стараясь придать своему голосу твердость.

— Хорошо. Если вы пришли сюда мешать, то можете уходить, — заявляет профессор, его тон мгновенно выводит меня.

Да как он посмел так разговаривать с ней?

— Отстань от нее, — рычу я, хлопая ладонью по столу. — Она просто отвечала на один из моих вопросов.

— Ооо, Кирилл Константинович, присоединиться к разговору очень мило с вашей стороны. А теперь, я думаю, будет лучше, если вы возьмете себя и свое наплевательское отношение к учебе и покинете мое занятие.

Теперь я не просто зол... я чертовски зол.

— Простите, что? — восклицаю я.

— Вы слышали меня. Вон отсюда. И когда вы вернетесь на мой предмет, то советую, запостись уважением и знаниями.

Я промаргиваюсь, моя челюсть сжимается от злобы.

Этот ублюдок говорит со мной, как будто я грязь под его ногами?

Какого хрена!

— Ясно, — я закатываю глаза, хватаю свои вещи и выхожу из кабинета, чувствуя на себе каждую пару глаз.

Не стоит с ним связываться, он чертов старый маразматик. Я распахиваю дверь, а затем с шумом захлопываю ее.

Оказавшись в коридоре, я пытаюсь сделать пару успокаивающих вдохов. Что, черт возьми, со мной не так? Я заступился за Ди, даже не подумав о последствиях. Я качаю головой и запускаю пальцы в волосы.

Она — ничто.

Она — все.

Мое сердце громко стучит в ушах.

Я пытаюсь рассуждать сам с собой. Может быть, я не могу простить ее полностью, но я же могу перестать быть гребаным мудаком. Я могу попытаться не усложнять ей жизнь.

Я не могу отрицать, что хочу ее. Когда двери открываются, и студенты начинают выходить, я понимаю, что последние минут десять я просто стоял здесь, внутренне борясь с самим собой.

Поговори с ней.

Черт, ладно. Я поговорю с ней, говорю сам себе.

Я засовываю руки в карманы джинсов и жду. Черт, это хуевая идея. Ведь я только и делаю, что разговариваю. Первой в дверях появляется Машка, в ее глазах усмешка. Она злится, я понимаю это, даже не глядя на нее. Секундой позже выходит Диана, какое-то время я просто смотрю на нее.

Ее светлые локоны, как всегда, слегка завиваются, она одета в обтягивающие джинсы и сапоги до бедра, а блузка кремового цвета подчеркивает ее глаза.

Она опускает взгляд вниз, когда замечает, что я смотрю на нее, но мне все равно.

Бежать от меня не вариант, и я надеюсь, что она, это понимает.

— Диан, — я произношу ее имя, оно звучит почти как раньше, потребность и забота сквозят в каждой букве.

— Чего ты хочешь, Кирилл? — она поворачивается ко мне, обдавая огнем своих голубых глаз. — Ты решил, поиздеваться надо мной еще? Что ты можешь сказать такого, чего еще не сказал? — я потрясен гневом и агрессией, которую она излучает.

— Нет. Я просто хочу поговорить. Мне жаль, что так получилось, — ее брови поднимаются от удивления.

— Прости... что, — похоже, она так же ошеломлена моим заявлением, как и я.

— Я просто хочу поговорить... хочу... — слова повисают между нами.

На самом деле я не знаю, что хочу сделать. Я не думал так далеко вперед.

— О чем ты хочешь поговорить? Как лучше всего меня помучить? Как доставить мне побольше неприятностей? Орать на меня? Обвинить меня в своих проблемах?

Ее ответ выводит меня. Если она ищет словесной перепалки, то она в нескольких секундах от того, чтобы ее получить.

— Осторожнее, Ди, я все еще могу раздавить тебя. Не принимай мою доброту за слабость, — произнося эти слова, я знаю, что никогда не смогу довести их до конца.

То, что я узнал о ее жизни, что-то изменило во мне. Все это уменьшило ненависть, которую я испытываю к ней.

Она качает головой, и мне хочется схватить ее и притянуть к своей груди, обнять или уничтожить, я еще не решил.

— Знаешь что, Кирилл? Я пришла к выводу, что тебя уже не спасти. Тот человек, которого я знала раньше, человек, который никогда не отказался бы от меня, не причинил бы мне боль, больше не живет в тебе, и это грустно, очень грустно.

Мои ноздри раздуваются, и я чувствую, как внутри закипает ярость, эмоции которые я не могу контролировать, берут верх.

Она блять знает, что сказать, чтобы вывести меня.

— Я чувствовал, что разговор с тобой — это ошибка. Ты просто гребаная стерва.

Я качаю головой, но, похоже, не могу избавиться от ее дурацких слов.

— Ага, стерва, что-нибудь еще Кирилл? — она подходит ко мне, и у меня возникает мысль схватить ее, чтобы заставить выслушать все, что я хочу сказать. — И все из-за одного парня, который портит мне жизнь.

— Портит тебе жизнь, значит, — я смеюсь, и на этот раз действительно хватаю ее.

Она испуганно вздыхает, когда моя рука обхватывает ее руку, и я с силой прижимаю ее к стене. Затем я прижимаюсь к ней своим телом, чтобы она не смогла от меня убежать. Она выглядит как чертова лань, попавшая в фары машины, которая находится в нескольких секундах от того, чтобы лишится жизни.

Я наклоняюсь к ее лицу, ненавидя то, как она опьяняет, то, как мое тело реагирует на нее. Я ненавижу то, что даже после всего этого времени она все еще имеет власть надо мной.

— Я пришел поговорить, пытался быть милым, тебе сейчас обязательно быть такой сукой... — мой взгляд перемещается к ее тонкой шее.

Я вижу ее учащенный пульс.

Она боится?

Отлично!

— А раньше Кир? Раньше ты не пыталался быть милым. Ты пытался доставить мне неприятности. Ты был бессердечным мудаком.

Когда гнев прокатывается по моим венам, я отступаю назад, один из моих кулаков крепко сжимается.

— Не нужно возлагать всю ответственность на меня, — хриплю в ответ.

— Почему нет?

Набравшись сил, она поднимает голову, и улыбается мне, в ответ, я хочу причинить ей боль. Я хочу сделать ей так же больно, как она сделала мне.

— Все решения, которые ты принимал в своей жизни, привели к этим последствиям, Кирилл. Все они привели к этому. Ты пытаешься обвинить меня, потому что не можешь смириться с тем, что ты сам несешь ответственность за свою жизнь. Ты сам выбрал это. Последствия Кирилл, все имеет последствия.

Она снова провоцирует меня, толкает за край, смешивает вышедший из-под контроля огонь с бензином, разжигая пламя еще больше.

Я поднимаю кулак и врезаюсь им в стену рядом с ее головой. Боль от удара распространяется по моей руке и заставляет стиснуть зубы.

Я киплю, мои ноздри раздуваются, и я усмехаюсь, глядя на некогда сильную женщину, которая сейчас уже не так уверенна в себе.

— Ты хочешь увидеть, как я теряю контроль? Ты хочешь, спровоцировать меня?

Я с трудом выговариваю эти слова.

Почему она так сильно выводит меня? Я снова ударяю кулаком по кирпичной стене, и она вздрагивает, как будто я могу ударить ее.

Неужели?

Эта мысль приводит меня в ужас, и на мгновение все, о чем я думаю, это как я теряю спокойствие с ней. Я хочу сделать ей больно... но не так...

Увидев страх в ее глазах, я отстраняюсь. Мне не нужен ее страх, и через несколько секунд она убегает, оставляя меня одного.

— Слабым, — бурчу я себе под нос. — Она делает тебя слабым.

А потом я позволяю ярости поглотить себя. Я бью по стене, позволяя своим кулакам врезаться в неумолимый кирпич. Мои костяшки кровоточат, мои кости болят, но огонь внутри меня все еще пылает, он ревет и требует боли.

Все, чего я хотел, это поговорить.

Я зажмуриваю глаза, желая, чтобы она никогда не показывалась здесь. Я знаю, что мне придется поговорить с ней, в конце концов... Я не могу бесконечно держаться от нее в стороне, она как плохой наркотик. Она погубит меня, если я позволю ей.

Может быть, я смогу добиться, чтобы ее отчислили из универа?

Неужели я действительно хочу зайти так далеко?

Решаю пойти домой. Вместо того чтобы злить брата, явившись к нему на работу, я достаю свой мобильный и набираю его номер.

— Разве ты не должна быть на занятиях? — его глубокий голос звучит в трубке.

— Марк, ты что, моя нянька? — надсмехаюсь я.

— Нет, но я твой старший брат, что практически одно и то же. — его ответ заставляет меня рассмеяться, смягчая те чувства, с которым меня оставила Диана.

— У меня есть один вопрос.

— Если он про нее, то я не хочу его слышать.

— Что? Подожди, ты знал, что она здесь? — мой рот открывается, и я замираю на месте.

Мне хочется развернуться и пойти в административное здание, чтобы разобраться с ним.

— Я работаю в университете, конечно, я знал, что она здесь. Я просто не думал, что ты заметишь ее, у нас обучается несколько тысяч студентов в пяти корпусах, а ты слишком занят другими делами, редко посещаешь занятия.

— Пока ты НЕ думал, ее зачислили в мою группу, — рычу я!

Хотя и знаю, что не должен злиться, потому что, это не его вина, но я в ярости, и мне нужно выместить ее на ком-то.

— Ты что-то натворил? Поэтому звонишь? Я клянусь, Кир, если ты что-то сделал, я за себя не ручаюсь. Она только что потеряла брата и отца.

Когда я слышу это, мое сердце раскалывается надвое.

— Ты тоже это знал... — обессилено шепчу я.

— Ну да, ее мама сказала мне. Она приходила, чтобы помочь Диане с документами. В любом случае, ты не ответил на мой вопрос... ты что-то сделал? Почему ты звонишь? Ты никогда не звонишь, если ничего не произошло.

Я качаю головой и сжимаю мобильник так сильно, что он начинает потрескивать.

— Неважно. Я разберусь сам.

— Разберешься с...

Решаю не слушать его и кладу трубку.

Эта ситуация раздражает меня. Мой брат знал о ее брате раньше, чем я.

Мои братья всегда любили Диану, мой отец лелеял ее, как дочь, которой у него никогда не было, а я думаю, как избавится от нее и сделать ей больно.

Что я за человек?

Я поднимаю голову к небу, задаваясь вопросом, что, блядь, мне делать?

Я должен поговорить с ней, попытаться заключить перемирие, но я этого не хочу, этого хочет тупой гребаный орган, пульсирующий в моей груди.

— Диана, — произношу ее имя, позволяя ему слететь с губ, как раньше, и одновременно задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь смотреть на нее и произносить ее имя, без бури эмоций, во власти которых я терзаю и ее и себя.