2

Я стоял у склона кратера и думал, что же мне теперь делать. Сенька, Пашка и Юлька смотрели на меня, словно кошки на загнанную в угол мышь, только что не облизывались. У меня появилась мысль перевести всё в шутку – захлопать, к примеру, руками, как курица крыльями, закудахтать, пару раз подпрыгнуть… Шоколадки так и так придется покупать, так зачем лишний раз усложнять себе жизнь (мама, привет!).

Я бы, скорее всего, именно так и поступил, если бы не Юла. Очень уж не хотелось изображать перед ней клоуна. Я будто наяву видел, как девчонка презрительно ухмыляется, разворачивается и уходит. Может еще и бросить напоследок что-нибудь вроде: «Мою шоколадку съешь сам, тебе для мозгов полезно».

Конечно, и делать так, как я придумал с самого начала, теперь, после того как Юлька разгадала мой план, было тоже глупо. Но хотя бы не так стыдно. Во всяком случае, так мне казалось. А еще можно будет и это обратить в шутку, но не такую позорную как в первом случае. После «полета» я встану, сделаю удивленное лицо и скажу Юле́: «Слушай, да ты экстрасенс! Как ты догадалась, что я пролечу два метра и шлепнусь в снег?.. А-а! Так это ты мне такие «настройки» внушила, вот и…» Тоже, в общем-то, глупость, но хоть что-то.

Я прошелся по краю склона, выбирая удобное место. Вскоре я нашел утрамбованный лыжами и санками спуск, помахал «зрителям» и ринулся вниз по его краю. Бежать было классно – успевай лишь переставлять ноги. А когда до конца склона осталась пара метров, я вытянул руки и прыгнул – чуть в сторону, чтобы упасть помягче, в неукатанный снег.

Снежный слой оказался неожиданно глубоким; я воткнулся в него головой и продолжал погружаться несколько долгих секунд. Настолько долгих, что я запаниковал: как же теперь выбираться? Паника помешала задаться более интересным вопросом: откуда здесь может быть столько снега, ведь внизу не бездонная яма, а покрывающий озеро лед. Но вскоре мне стало уже не до подобных вопросов, поскольку я осознал, что погружаюсь уже вовсе не в снег, а в густой, вязкий белый туман. Нет, даже не туман, а, скорее, кисель. Ну да, молочный кисель, только совершенно безвкусный. Понял я это сразу, потому что рот у меня был распахнут для крика. Вот только выдавить из себя хоть какое-то подобие звука мне так и не удалось – похоже, их моментально поглощал этот белый туман-кисель. Впрочем, как и меня самого. Удара как такового я не почувствовал, просто в мозгу словно щелкнули выключателем, и мое сознание тут же погасло.

Очнулся я от того, что по моему лбу стучали. Легонечко так, деликатно. Захотелось даже сказать: «Да-да, войдите!» Вместо этого я приоткрыл один глаз и тут же покрепче зажмурился снова. То, что я сумел рассмотреть, реальностью быть никак не могло, поэтому я решил дождаться, пока сознание вернется ко мне полностью.

Однако тот, кто стучал мне по лбу, с моими выводами был не согласен и заметив, видимо, как я открывал глаз, радостно заверещал тоненьким голосочком:

– Он жив! Кругляк, он жив! Помоги!

Теперь, кроме усилившегося стука по лбу, меня принялись трясти за плечи. И пыхтеть при этом в ухо, что окончательно вывело меня из себя. Или наоборот – окончательно привело в чувство.

Как бы то ни было, я решился снова открыть глаза. А сделав это, невольно застонал, убедившись, что вижу то же, что и в первый раз, только теперь куда больше и четче.

Нет, я не заорал, не стал биться в истерике и звать на помощь маму. Просто ко мне пришла догадка: нырнув в снежный слой, я пролетел его насквозь и долбанулся башкой об лед. Чем заработал небольшое сотрясение мозга и в придачу эти вот глюки. А поскольку до этого мне наблюдать галлюцинаций не приходилось, я решил, что увиденное вполне к ним подходит. И я очень надеялся, что помутнение рассудка у меня временное, что вскоре я очухаюсь и вместо этих двух цветных чудиков увижу склонившихся надо мной Сеньку и Пашку. В худшем случае, врачей в больнице. Хотя нет, не в худшем. Уж лучше их, чем этих вот… этих… Я даже не мог придумать, с чем же их можно сравнить.

Короче говоря, это были не люди. И не звери. Скорее, ожившие игрушки или герои тридэшного мультика. Кроме того что один был красный, а другой зеленый, оба они были совершенно одинаковыми. Поскольку я рассматривал их, лежа на спине, в точности оценить их рост я не мог – к тому же они еще и склонились надо мной. Но то, что они были ниже меня, это точно. Примерно наполовину. А еще они были круглыми и пушистыми. Но не такими круглыми, как шар, а, скорее, как груша – с немного вытянутой верхней частью, которая заменяла им голову. Я решил так потому, что у каждого из этой парочки на ней моргали большущие черные глаза и виднелся маленький ротик. Да, там где всё это моргало и виднелось, пушистость отсутствовала, вместо нее на игрушечных «лицах» росла короткая шерстка. Ручки и ножки у пушистиков выглядели тонкими прутиками, но в остальном, не считая цвета, казались вполне человеческими, во всяком случае, с пятью пальцами на каждой руке. На ногах, наверное, тоже, но ступней этих чудиков по понятной причине я пока не видел.

Углядев, что я открыл глаза, пушистики засмеялись и хлопнулись правыми ладошками. Затем они деликатно отошли в сторону и молча застыли, помаргивая на меня любопытными глазищами.

Хоть это и была галлюцинация, но валяться просто так на спине мне уже наскучило. В конце концов, если я встану и начну двигаться здесь, вряд ли мое настоящее тело станет повторять эти движения. А даже если и станет – там же ровное заснеженное озеро; я ни на что не наткнусь, никуда не провалюсь… Разве что опять в снег, так это не страшно.

В общем, я встал. Точнее, сначала сел. Осмотревшись по сторонам, я чуть было снова не лег. Вокруг простирались усеянные цветочками зеленые поля, росли деревья, вдалеке петляла река, а за ней виднелись разноцветные домики. С другой стороны синели далекие горы, еще с одной клубился кронами густой лес... То, что было позади, я рассмотреть не мог, поскольку за моей спиной росло высоченное дерево с таким толстым стволом, что даже если бы мы с Сенькой, Пашкой и Юлькой взялись за руки – и то вряд ли смогли бы его обхватить.

И всё бы ничего, даже здорово и очень красиво – самое то для моей ушибленной психики, – если бы не перебор с цветностью, как если бы на телике ее выставили на максимум. То есть, трава была очень зеленой, небо чересчур синим, цветочки своей пестротой просто резали глаз, а уж эти два пушистых чудика и вовсе светились как светофор. Есть же такие, где только красный и зеленый цвет, без желтого. Правда, вряд ли так бывает, чтобы оба цвета горели одновременно.

Мои сомнения насчет галлюцинации полностью отпали. Я был в мультике. Очень ярком и красочном. И, похоже, совсем не страшном. Никакого света в конце туннеля, рогатых свиных рыл, зовущих голосов… Значит, я пока не умирал, что вселяло надежду на лучшее будущее. Вот только мне было очень жарко. Солнца я, правда, пока не видел – его, вероятно, заслоняло дерево, но судя по всему глюк был на летнюю тематику, а я оставался в зимней куртке и шапке. Кстати, моя желтая куртка тоже стала очень яркой. Я даже подумал, что если встану между пушистиками, то получится классический трехцветный светофор. Но регулировать движение здесь не имело смысла, за неимением такового, хоть я и разглядел чуть поодаль желтую грунтовую дорогу. Хорошо, не из кирпича, а то я такой мультик уже видел. И даже книжку в детстве читал. Впрочем, мои пушистики даже на Страшилу не тянули, а уж я на Элли – тем более.

Я снял шапку, сунул ее в карман, а саму куртку повязал вокруг пояса. Мне заметно полегчало, я отер со лба пот и решил наконец познакомиться с шарообразными чудиками. С грушеобразными, если точнее.

Я медленно приблизился к пушистикам. Не хотелось их пугать, убегут еще, и что мне тогда делать? Кто знает, сколько я там, в реальности, буду в себя приходить – и что, одному тут от скуки изнывать?

Впрочем, похоже, никто меня бояться и не собирался. Наоборот, увидев, что я двинулся к ним, чудики захихикали и снова шлепнули друг друга ладошкой о ладошку. Вроде как: «Ура! Мы победили!» Меня, что ли? Ну, это мы еще посмотрим.

Я остановился в паре метров от пушистиков. Они и впрямь оказались в половину меня ростом, так что, подойди я ближе, им бы пришлось задирать головы, а с учетом отсутствия шей вряд ли это далось бы чудикам легко.

– Привет, – начал я первым. – Вы кто такие?

Пушистики переглянулись.

– Здравствуй, – сказал зеленый. – Я – Кругляк.

– Привет, – подхватил красный. – А я – Шарик.

И выдали дуэтом:

– А ты кто?

Признаться, услышав свое ненавистное прозвище, я слегка обалдел, и от растерянности ляпнул:

– Я – Ролик… – Впрочем, я тут же спохватился и поправился: – В смысле, Роллинг Стоунз, если полностью.

Ну а что? Я люблю слушать эту группу, хотя ее многие мои знакомые считают древностью. Сами они древности! Хорошая музыка вообще срока давности не имеет.

– Ага… – растерянно сказал зеленый. Как его там?.. Кругляк. – Только ведь...

– Откуда ты, Ролик? – тут же спросил Шарик.

– Стоп-стоп-стоп! – замахал я руками. – Никаких Роликов! Роллинг Стоунз. Ясно вам?

– Не ясно, – замотали головами (а точнее, целиком собой) пушистики. – Ты не можешь быть камнями. Ты же один. И не твердый, мы щупали.

– Щупали они! – возмутился я. – Человек прилег отдохнуть, а они его – щупать! Не стыдно вам?

– Ты лежал вот так, – сказал Шарик и, вытянув ручки, плюхнулся вниз лицом на траву.

– Мы думали, ты умер, – трагическим шепотом поведал Кругляк.

– Поэтому мы тебя перевернули, – вскочил на ноги красный пушистик. – А как перевернуть, не пощупав?

Я почувствовал легкое беспокойство. Шарик показал, что я лежал лицом вниз, вытянув вперед руки. Именно так я и летел в снег со склона. Так что же тогда получается? Что я прилетел… сюда?.. Да нет же, тьфу, ерунда какая! Как я мог сюда прилететь? Просто в моем подсознании или где еще там запомнилась последняя поза, в которой я был, когда вырубился. И вообще, то, где я сейчас – это даже не место, а…

– Где мы сейчас? – спросил я у чудиков.

– Здесь, – ответил Кругляк.

– Да что ты говоришь? – округлил я глаза. – Вот спасибо!

– Пожалуйста, – смущенно заулыбался зеленый пушистик.

– Вообще-то мне и так ясно, где сейчас я, и где сейчас вы, но мне интересно услышать вашу версию. И не просто «здесь» или «тут», а конкретное название места. Что такое «конкретное», вам понятно?

– Понятно, – кивнули (точнее, слегка наклонились вперед) пушистики. – Это значит «точное».

– Но… – поскреб ручкой-прутиком в затылке Шарик. – Если совсем точно, то мы сейчас на травянистой почве. Ты это хотел узнать, Ролик?

– Я не Ролик! – не сдержавшись заорал я. – И я не камни! Не нужно переводить мое имя! И не нужно понимать всё слишком буквально. Роллинг Стоунз – это именно Рол-лин-г Сто-ун-з. Без перевода, просто набор звуков. А «где мы сейчас» – это название города, страны, планеты, киностудии, где снимают этот дурацкий мультик… Теперь понятно?

Чудики переглянулись, секунд десять поморгали друг на друга, и Кругляк, потупив взгляд, тихо сказал:

– Не всё…

– Мы поняли про страну и город, – пояснил Шарик, – но не поняли…

– …про набор звуков, планету, киностудию и мультик, – закончил Кругляк.

– Потому что набор звуков, – снова влез красный, – это всё равно «ка-тя-щи-е-ся кам-ни», а ты не камень, а…

– Я же просил не переводить! – перебив его, взмолился я.

– Вот это мы тоже не поняли, – подался вперед зеленый. – Что такое «переводить»? Это тоже набор звуков, только бессмысленный.

И тут до меня стало доходить. А ну-ка, ну-ка…

– Повтори, что ты сказал, – попросил я Кругляка. – Только медленно. И четко двигай губами.

– Вот это мы не поняли… – медленно и четко, как я и просил, заговорил зеленый пушистик, и теперь, внимательно глядя на его губы, я понял, что они двигаются невпопад с произносимыми звуками, как в дублированном иностранном фильме. Получается, то, что говорил им я, тоже им слышалось по-другому, уже «в переводе» на «пушистианский»?.. Неважно, русские я произносил слова или английские. Чтобы проверить это, я сказал единственную фразу, которую я знал по-немецки:

– Хэнде хох!

– Зачем? – спросил Шарик, но оба чудика послушно подняли руки.

– Так-так-та-аак… – почесал я в затылке. – Тогда зовите меня Фролтазёр. Надеюсь, по-гондурасски это не значит «безмозглый тупица»…

– Что такое «гондурас…»

– Стоп! – замотал я головой. – Хватит. И опустите наконец руки. Значит так. Никаких Роликов, никаких Роллинг Стоунзов. Это наши местные примочки, вам не понять. Меня зовут Фролтазёр. Насчет планеты и мультиков поговорим позже. Может быть. И, раз уж вы знаете… кто бы мог подумать?.. что такое страна, пожалуйста, скажите мне, как называется та страна, в которой мы сейчас находимся?

– Правдивое королевство! – в два голоса воскликнули пушистики.

– Отлично, – улыбнулся я и подмигнул: – Значит, врать у вас нельзя? За это, наверное, отрубают голову? Или хотя бы вырывают язык.

Шарик вдруг повалился навзничь в траву. Кругляк бросился его поднимать и возмущенно запищал мне:

– Ты что?! Нельзя такое при нем! Он же такой чувствительный!

– Про врать или про голову? – недоуменно заморгал я.

– Про все эти ужасы, – зашептал зеленый пушистик, обмахивая лицо красного ладошками. – А «врать» – это тоже бессмысленный набор звуков.

– Ха, – сказал я, увидев, что Шарик уже открыл глаза и с помощью Кругляка пытается встать на трясущиеся ножки. – Слово «правда» они знают, а «врать» для них – набор звуков. Нехорошо обманывать чужеземцев.

– «Правда» – тоже набор звуков, – нахмурился Кругляк, поддерживая покачивающегося братца. – И «обманывать». Если ты объяснишь, то…

– Погоди, – остановил я его. – Как же вы не знаете, что такое правда, если королевство у вас Правдивое?

– Ну и что? – нашел в себе силы для продолжения разговора Шарик. – «Правдивое» – это просто красивое слово, так зовут наше королевство. Вот что значит «Фролтазёр»? Тоже ведь ничего не означает, просто красиво. Нас раньше тоже звали Гжмых и Пжлых. Ничего не означает, зато о-очень красиво! Но после того как…

– Не надо! – остановил его зеленый пушистик. – Не надо о грустном, ты и так еле держишься. – И посмотрел на меня: – А ты так и не сказал нам, откуда ты сам и как здесь очутился?

– Я прибыл из королевства Школяндия, – гордо вскинул я голову.

– Ты король? – спросил не до конца пришедший в себя Шарик.

– Нет. Я принц.

– А зачем ты здесь? – поинтересовался Кругляк.

– Я странствующий принц. Так сказать, вольный странник.

– Тебя изгнали из королевства? – ужаснулся красный пушистик.

– Нет, я решил немного попутешествовать, пока не стал королем.

– Разве король не может путешествовать? – удивились оба чудика.

– Да королю бывает даже в «Танчики» сыграть некогда! – воздел я к небесам руки. – Он порой так урабатывается, что становится похож то на тебя, то на тебя.

– Таким же круглым? – спросил Кругляк.

– Нет. То красным, то зеленым.

– Какой правильный король, – вздохнул Шарик.

И тут на дороге показался всадник. Вздымая желтую пыль, он скакал прямо к нам.