Глава 4

Эрлан отвёз Катю домой, но сам оставаться не стал. Девушка расположилась в кресле и позвонила подруге по видеосвязи.  

— Как всё прошло? — спросила Ширин.  

Было видно, что она поставила телефон на стол, а сама нарезает овощи.  

— Ты была права, подруга, мамаша Эрлана — настоящая змея в юбке. Задала кучу вопросов. Смотрела так, будто хочет самолично мне дать пинка и, чтобы я не появлялась больше на пороге её дома. Ты там готовишь?  

— Ужин скоро, надо поторопиться. У меня семья, и в отличие от тебя они бутербродами питаться не станут. Насчёт матери Эрлана тут всё закономерно, она в свою семью кого попало не примет. Именно поэтому я тебе говорила, что тебе сначала должна сделать предложение сама Зухра, а потом Эрлан, — ответила Ширин и усмехнулась.  

— Эрлан сказал, что его маме неважно моё происхождение, что я небогата — не имеет значения. Его мать не отличается снобизмом. Кстати, она меня и не спрашивала, кем я работаю и кто были мои родители.  

— Кать, давай я открою тебе глаза. Асановы не снобы, они не будут родниться с семьёй, чтобы приумножить бизнес. Зухра вообще выросла в провинции, где помешаны на нравственности и чистоте девушки, дед Эрлана такой же. Для них достоинство и честь семьи превыше всего. Кубат говорит, мать сына знакомила с девушками исключительно чистыми. Невесты только школу окончили. Тебе двадцать шесть лет, и ты побывала не под одним Эрланом. Теперь понимаешь, в чём дело?  

Ширин отошла куда-то, но через несколько секунд снова показалась в камеру. Катя знала, что к Косуновым приходит убираться служанка, а вот готовит подруга сама. Она любит торчать у плиты, да и не доверяет в этом деле посторонним. Кате казалось это глупостью: когда она выйдет замуж за Эрлана, то палец о палец не ударит. Зачем стараться, когда за тебя всё сделают слуги? Да, она умела готовить, бабушка научила, но для себя было лень. Девушка ненавидела часами проводить на кухне и делала это только тогда, когда ждала в гости любимого. В остальное время питалась бутербродами или полуфабрикатами.  

— В итоге его мама согласилась на нашу свадьбу. Эрлан заявил, что мы уже подали заявление в ЗАГС, забронировали ресторан. Всё решено, и дороги назад нет.  

— Что конкретно она сказала? — Ширин в удивлении приподняла брови.  

— «Я начну подготовку к твоей свадьбе. Дай мне контакты ресторана». Вот так и было. Эрлан заявил, что больше не будет обсуждать, а она ответила это.  

Неожиданно подруга звонко захохотала. Катя скривилась недовольно.  

— Чего ты смеёшься? — спросила она, хмуря брови.  

— «Я начну подготовку к твоей свадьбе» — ещё ничего не значит. Вот если бы она сказала: «Я начну подготовку к вашей с Катей свадьбе» — тогда я бы поверила, что она смирилась с решением сына. В крайнем случае она должна была упомянуть, что одобряет его выбор.  

— Зухра сказала, чтобы мы со свадебным платьем разбирались сами. Эрлан мне перевёл деньги на наряд. Ты пойдёшь со мной в следующий выходной в свадебный салон? — спросила Катя, стараясь мысленно себя уговорить, что всё идёт как надо.  

— Смогу в воскресенье, детей на Кубата оставлю. В субботу он занят, к нему приедет партнёр по бизнесу. Всё буду готовить. Удачи тебе, подруга.  

Катя поблагодарила и отключилась, потом положила телефон на журнальный столик и прикрыла глаза. Она всё же надеялась, что противная мамаша Эрлана не помешает их свадьбе. Да и как она сможет теперь? Сын всё решил, ресторан заказали. Осталось выбрать меню и разослать приглашения.  

***  

Айпери думала, как улизнуть из дома и уехать в столицу. Можно там комнату у какой-то бабушки снять. Девушка уже смотрела объявления на сайте недвижимости. Беда в том, что отец родился в консервативной семье и не желал принимать ничего нового.  

Финансами в доме заведовал всегда он. Маме выдавалась определённая сумма на продукты каждую неделю. Если нужно было купить одежду, шли вместе в выходной в торговый центр. На школьный буфет денег не давали. Мама сама пекла дома хлеб и пироги, поэтому брали еду с собой. О карманных деньгах речи вообще не шло.  

Единственный вариант — попросить денег у бабушки с маминой стороны. Та была добрая и иногда давала на сладости. Родители отца предпочитали сами покупать внукам гостинцы и приносить.  

Айпери полола грядки в огороде, где под жарким солнцем росли: сочная морковь, ярко-зелёный лук и кусты картофеля с крупными листьями. Дом её семьи был небольшим, но кирпичным, с деревянными ставнями и крышей, покрытой красной черепицей. Во дворе стояла беседка, в которую летом приглашали гостей.  

Когда она встала с корточек, то увидела, что у забора стоит Нурбек, который жил в начале улицы. Ему было двадцать пять, недавно вернулся с учёбы и уже работал. Высокий, с широкими плечами, он носил аккуратно подстриженные тёмные волосы и лёгкую щетину. Его карие глаза смеялись, а в уголках губ застыла привычная уверенная ухмылка. На нём была простая, но опрятная рубашка и тёмные брюки. Видно, что парень следил за собой.  

— Привет, Айпери, — улыбнулся он.  

— Привет. Чего пялишься на меня, Нурбек? Проходи мимо, папа увидит, погонит тебя метлой, — нахмурилась девушка.  

— Любуюсь тобой, Айпери. Когда я уезжал, ты совсем девчонкой была, а вернулся — расцвела, как роза. Может, я к твоему отцу свататься приду? Дай только калым накопить, — ухмыльнулся парень.  

— Я замуж не собираюсь, учиться поеду, поэтому ходи мимо моей калитки, Нурбек, — резко сказала Айпери и пошла в дом.  

Мама готовила обед, а стол стоял напротив открытого окна. Как только девушка появилась там, мать сразу строго спросила:  

— Ты чего там с Нурланом Устабаевым сцепилась? Тебе делать больше нечего?  

— Я не виновата, он сам у нашего забора стоял. Говорит, накопит калым и свататься придёт. Я ответила, что не пойду замуж.  

— А почему нет? — на кухне появился отец. — Устабаевы — семья уважаемая. Нурлан академию МВД окончил, хорошая у него профессия, нужная, следователем работает.  

— Папа, только не говори, что подыскиваешь мне жениха. Я по твоей указке замуж не пойду, — заявила Айпери смело, хотя внутри всё дрожало от страха.  

Отец никогда не бил, но мог ударить словом. Иногда его нравоучения обижали до слёз, но уж лучше так, чем ремень. Её одноклассницу отец порой лупил за провинности.  

— Я, может, и закостенелый, как древний мамонт, но не до такой степени. Никто тебя замуж не отдаст, ежели жених не нравится. Но учти: отговорки я долго терпеть не буду. А уж если семью вздумаешь опозорить, выдам замуж в один день и не пожалею. Помоги матери обед приготовить, что стоишь, как не дома? — строго сказал отец и ушёл.  

Через мгновение раздался его крик:  

— Нурика! Фатима! Вам особое приглашение на кухню нужно?! Живо матери помогать, лентяйки!  

С детства родители приучали детей к работе. Сначала — убирать игрушки, потом — всё остальное. Айпери помнила, как в семь лет училась стирать одежду руками, хотя в доме была стиральная машина. Уборка распределялась на всех: когда девочки подросли, в десять лет мама доверила Айпери нож, и та помогала готовить.  

Отец тоже не лежал на диване, он выполнял мужскую работу по дому, в огороде всё самое тяжёлое на нём, когда сажали грядки и убирали урожай. Мастеров нанимать не приходилось, он сам мог и кран починить, и розетку поменять.  

Айпери надеялась, что её муж тоже будет мастером на все руки. Но до этого ещё далеко, она пока не собиралась под венец.