Глава 5. Сугубо деловой обед

Свидания с Маргаритой Эдуардовной Бронниковой обычно не сулят ничего хорошего. По загадочному стечению обстоятельств эта неординарная женщина является моей мамулей, и данный факт, я думаю, безмерно ее удивляет. По крайней мере, довольно часто приходится ловить на себе недоуменный взгляд, словно вопрошающий – и это мое дитя? Как? Каким образом оно получилось таким… таким… неправильным?

Действительно, почему от такой выдающейся, сильной личности, как Маргарита Бронникова, отпочковалось существо инертное и никчемное – ее дочурка? Почему у зеленоглазой красавицы, похожей на пантеру, готовую к прыжку, родился серый тушканчик?

Но я вовсе не считаю себя никчемным существом! Поэтому наши с мамой оценки моего эго находятся в долговременном и непреходящем конфликте. И внешность свою я воспринимаю гораздо менее критично, нежели это делает маман. Серьезно, я очень симпатичная!

Но так как мамуля самый близкий и дорогой мне человек, приходится прыгать выше головы – изображая циркового пуделя. Сколько я себя помню, всегда пыталась доказать маме свою состоятельность…

А Марго, меж тем, безработная. Крупный финансист и председатель правления банка «Гелиос», она в одно мгновение оказалась не у дел в результате сложной махинации, провернутой конкурентами. Ее драгоценный ребенок (полагаю, даже более любимый, чем дочь Юлия – но не менее, чем сын Сергей) - банк «Гелиос», заботливо и трепетно выращенный, достался врагам.

Любой на ее месте впал бы в депрессию, но не Марго! Она с ледяным спокойствием самурая признала поражение и молча удалилась, лишив конкурентов счастья видеть ее в гневе или слезах. И, не в силах изменить ситуацию, изменила свой взгляд на нее.

- Что ж, - сказала Маргарита, - «Гелиос» был прекрасным этапом моей биографии. Раз теперь он в прошлом – надо двигаться вперед, осваивать новые просторы… А пока – займусь собой.

И, находясь в вынужденной паузе между двумя глобальными проектами, Марго начала стремительно хорошеть.

- Хожу в спортклуб, - сообщила она мне. – «Саванна», знаешь?

- О, да! Я делала для них рекламный материал. У них чудовищные цены!

- Зато какой сервис!

- Но цены ужасные.

- И очень симпатичные инструкторы.

- Но цены ужа…

- Я записалась на курс шоколадного обертывания, - огорошила она меня в другую нашу встречу. – Забавная процедура! И дает гарантированный результат. Ты пробовала?

- Вот еще! Фантастика - ты уверовала в силу шоколадного обертывания! Но все эти обещания – рекламная уловка.

- Ах, Юля! О чем с тобой говорить? – раздраженно морщится Марго. - Когда я работала двадцать четыре часа в сутки и видела перед собой лишь банковские документы, отчеты, договора, тебя это совершенно не интересовало. Финансы, менеджмент, кредитная система – сфера, далекая от тебя. Теперь я наконец открываю для себя маленькие женские радости - шоколадное обертывание, пилатес, целлюлит. Но ты и эту тему не желаешь разрабатывать.

- Разве у тебя есть целлюлит?

- Не важно. Главное – борьба с ним доставляет массу удовольствия. Но тебе это не интересно. Тебе скучно!

- Знаешь, с тобой никогда не бывает скучно.

- Намекаешь на мою чрезмерную требовательность к тебе? Конечно! Я пытаюсь тебя расшевелить, но ты предпочитаешь плыть по течению …

О, да! С тех пор, как у Марго появилось свободное время, она занялась дочуркой всерьез. Если раньше я скромно довольствовалась тремя телефонными звонками в день и десятком назидательных sms, то теперь меня постоянно выдергивают на «деловые обеды», посвященные обсуждению моих планов на жизнь.

Единственный положительный момент – Марго без ума от Никиты. С тех пор, как мы дружим с этим восхитительным юношей, мы уже пять раз обедали втроем. Никита держится с галантной почтительностью будущего зятя, маман искрится, как бенгальский огонь: настолько ей приятно общаться с моим кавалером.

Это человек ее типа. На первом плане - работа, амбиции, карьера, и фоном – все остальное. Быстрые реакции, четкое мышление, умение анализировать и выдвигать гипотезы. Порой я даже не понимаю, о чем они говорят – пока мысленно разжевываю какой-то их пассаж, они убегают далеко вперед, понимая друг друга с полуслова.

Ну и ладно, мне ничуть не обидно.

Ведь я люблю их обоих.

Я даже уловила некий оттенок уважения в мамином взоре, обращенном ко мне. Она словно признавала мою охотничью ловкость – доченька расставила капканы и поймала крупную дичь. Ей только непонятно, чем же я прельстила такого шикарного самца?

И правда - чем?

В эту пятницу мамуля травила дочь бизнес-ланчем в ресторане «Виконт». Я уныло ковырялась в тарелке и напряженно осмысливала свалившиеся на меня проблемы - неделя выдалась суматошной. А Марго, не наблюдая очевидных достижений в плане перевоспитания дочери, жаждала интенсифицировать процесс.

- Ах, Юля! Ты витаешь в облаках! Ты совсем меня не слушаешь!

- Что? Да. В смысле, нет! Я внимательно тебя слушаю.

- Нет! Признайся, сейчас ты думала о чем-то другом!

Естественно!

Я размышляла о Никите и его двойной жизни. Но и не думала посвящать маму в подробности.

- О Хемингуэе, - скромно признаюсь я. - Я думала о Хемингуэе.

- Да ладно!

- Серьезно. Прочитала в его парижских заметках об одной катастрофе. Он был молод, беден, еще неизвестен и только учился писать…

- Насколько я могу судить по его произведениям, ему это так и не удалось.

- Почему?

- Он с таким трудом выдавливал из себя каждое слово и каждый абзац - словно ему приходилось писать под дулом пистолета.

- Но Хемингуэй получил Нобелевскую премию за рассказ «Старик и море»! - вступаюсь я за писательское мастерство американца. Мы ведь с ним почти коллеги - я тоже пишу (например, вчера накропала статейку для дамского журнала «Стильная Леди». Думаю, мне Нобелевскую премию никто не даст. Мечтаю лишь о гонораре).

- Ну, так он получил премию не за стиль, а за философскую глубину произведения. За масштабность идеи. Хотя, ладно. Это мое личное мнение. Что ты там хотела рассказать?

- Так вот. Его жена, собираясь в поездку, сложила в чемодан все рассказы Хемингуэя, оригиналы и отпечатанные копии - в те времена, представь, печатали на машинке, на каком-нибудь «Ундервуде», я думаю. И этот чемодан у жены украли на вокзале! Ты представляешь!

- Деньги она тоже туда положила?

О чем еще может спросить банкир?!

- Причем тут деньги?! Хемингуэй остался без рассказов, ты только задумайся! Какое горе для писателя! Катастрофа! Но дело совсем не в этом.

- А в чем? - скучным голосом осведомляется Марго. Наверно, ей уже надоел мой рассказ, и она только из вежливости готова выслушать до конца дочкины излияния.

- Неужели его ранние рассказы были настолько ужасны, что пришлось выдумывать историю с чемоданом?

- То есть, чемодан никто и не крал?

- Подозреваю, он все это придумал, чтобы избавить мир от знакомства с его первым литературным опытом.

- Так и не показывал бы никому… К чему такие сложности? Наверное, чемодан действительно украли.

- А если и украли! Тогда зачем Хемингуэй об этом написал, зачем поведал всему миру? Ведь иначе, как дурой, его жену не назовешь - умудрилась потерять и оригиналы, и копии!

Да я убила б за это!

Представляю: написано десять статей, готовых к отправке редактору. Это же целое богатство! И вдруг - сбой в сети, проблемы с компьютером, все сгорает. На диск не скопировала, на флэшку - тоже. Все пропало! Остается тихо утопиться в раковине…

- Знаешь, Юля, на фоне массового эксгибиционизма современных публичных персонажей, история с чемоданом не выглядит чересчур откровенной. Я сегодня случайно включила телевизор и увидела дочь известного в прошлом политика. Она рассказывала о том, какие у нее трусики. Папа уже давно в могиле, но покоя он не дождется. Дочурка не догадалась взять псевдоним, и знаменитая фамилия отца, раньше ассоциировавшаяся с такими понятиями, как честность, ум, принципиальность, теперь является синонимом пошлости и дурного вкуса.

Маман задумчиво смотрит на меня. Я лихорадочно начинаю соображать – а нет ли здесь параллели? Не намекает ли Марго на собственную дочь – неудачливую в плане поддержания семейного реноме.

Ну, нет!

Лучше давайте вернемся к Хемингуэю.

- Значит, ты полагаешь, чемодан все же был украден?

- Ах, Юля! Дался тебе этот чемодан! – взрывается Марго. – Тебя прямо заклинило! Украли – не украли! Какая разница! Ты лучше скажи – ты бросила курить?

- Конечно! – бодро рапортую я. – Ты же видишь – я не курю. И не пытаюсь срочно отпроситься в туалет.

- Да, я заметила. Нет, серьезно? И как долго ты уже не куришь?

- Ну… Довольно прилично…

Уже целых два часа.

Правда, пришлось обклеить себя антиникотиновым пластырем, как спальню обоями. Но под одеждой не видно. А еще в аптеке посоветовали жвачку, теперь жую украдкой, чтобы Марго не заметила. Аккуратненько так, соблюдая конспирацию. Ведь жвачка тоже раздражает мамочку.

А что вообще ее не раздражает?

Правильный ответ: общество молодых амбициозных интеллектуалов. По крайней мере с двумя такими я знакома – это мой возлюбленный Никита Арабов и мой старший брат Сергей Бронников.

Увы, общение со мной всегда только нервировало маман.

- Ты закажешь десерт?

- Только не это!

- Как всегда плохо ешь. А знаешь – почему?

- Почему?

- Ты много лет курила, и твои вкусовые рецепторы атрофировались.

И мозги тоже.

Зато удалось сохранить ноги.

Они такие красивые!