2. Лида

— Черт, извини, я...Я не знала, что ты тут, — тараторю смущенно, наблюдая, как мужской силуэт, вставая, отделяется от дивана и идет к двери. Еще не хватало, чтобы Макс подумал, что я специально пришла сюда, — И...

Щелкает выключатель. Крохотную комнату заливает тусклым электрическим светом. Я осекаюсь, впадая в ступор, потому что Макс в одних белых боксерах. То есть практически голый.

Растрепанный. Сонно щурится и трет лицо, хмурясь. Небрежным жестом смахивает упавшую на лоб длинную челку.

И я вижу, как перекатываются мышцы на его плече, а еще замечаю светлый пушок подмышкой. Сглатываю выделившуюся слюну. Заторможено моргаю, пялясь на его спортивное золотистое тело. Это машинально происходит, я... Боже, меня будто опускают в вязкий кипящий кисель. Нестерпимо жарко...

— Ищешь, где переночевать? — хмыкает понимающе Колобов.

Чешет рассеянным жестом свою обнаженную грудь, разглядывая меня. И такое чувство окатывает, будто это я перед ним голая, а не наоборот. Настолько он выглядит расслабленным и вальяжным. Еще и его голубые глаза словно сканер. Оценивающе проезжаются по всей моей фигуре.

Я знаю, что он всегда так смотрит, но не могу избавиться от ощущения, что он будто мысленно на вкус пробует именно меня.

Когда-то так меня к нему и приварило.

Для всех друзей брата и даже просто общих знакомых я была и остаюсь чем-то бесполым. С Яриком связываться себе дороже, со свету сживет вмиг. И только Макс с первого дня нашего знакомства смотрел на меня так... Делая особенной, с легкостью внушая запретные мысли, от которых уши начинали гореть.

К сожалению потом я узнала, что он смотрит так на абсолютно любую представительницу противоположного пола. А по-настоящему желает только одну, свою одногруппницу — эту заносчивую сучку Малевич. Но было уже поздно. Я уже успела нафантазировать себе нашу любовь и в ней утонуть. Дурочка...

— Кхм, да, ищу... — я отчаянно пытаюсь звучать обычно и вымученно улыбаюсь, — Мы должны были с Энджи в гостевом домике ночевать, но там...

— Но Яр тебя опередил, — подхватывает Макс, и его губ касается кривая усмешка.

— Да, точно, — киваю, залипая на этих самых изогнутых губах, — А в доме осталось только на диване внизу место, и как-то не очень...кхм… Хочется там, — бормочу, соскальзывая взглядом с мужского рта на крепкую шею.

И ниже...

Крупные ключицы, развитые грудные мышцы, твердый живот, линия светлых волосков ниже пупка исчезает под полосатой резинкой боксеров. А за белым хлопком пошло и выраженно просвечиваются очертания того, что в трусах. Во рту становится сухо от бешено ускоряющего пульса. Боже, как поднять глаза?!

И кажется Макс замечает, что, пока говорю, жадно разглядываю его. Щеки вспыхивают еще жарче. Приходится встряхнуть головой, чтобы сбросить оцепенение.

Это просто дурацкое физическое влечение. Ты же не животное, Лида, да?!

— Но раз тут занято, я пойду спать туда, — выпаливаю на одном выдохе. Еще раз извиняюще улыбаюсь, делая шаг к двери, — Прости, что разбудила.

— Да ничего, — Макс, сложив руки на груди, тоже вдруг делает шаг к выходу и загораживает мне проход, — Оставайся, — кивает на разложенный, застеленный диван, — Поместимся.

Я замираю, приоткрыв рот. Он серьезно сейчас?

— Нет, я...— бормочу.

— Боишься что ли, Душка? — Колобов насмешливо выгибает бровь, — Обещаю не буду приставать...— улыбается. Но взгляд так и шарит по моему телу, делая улыбку двусмысленной и хищной, — Первым...— хмыкнув, добавляет.

— Что? Я не собираюсь к тебе приставать! — возмущенно фыркаю, а у самой голос предательски вздрагивает.

— Тогда вообще не вижу проблем, — Макс снова кивает на разложенный диван.

И я по инерции оборачиваюсь на предлагаемое ложе. Смятые простыни с лебедями и кувшинками, одна подушка, радушно откинутое одеяло... Не очень -то широкий матрас. Потеряться двоим тут не выйдет при всем желании. Сглатываю, пульс в висках стучит от мысли, что я проведу тут ночь...С ним! Перспектива манит как доза наркомана в ломке...

— Просто все подумают, что мы переспали, — севшим голосом возражаю.

— Я поставлю будильник на семь, и утром сам свалю на диван в гостиной, так пойдёт? Но всю ночь я тоже там торчать не хочу. А Чижов пьяный храпит на всю комнату, которую мы заняли, — немного раздраженно вздыхает Макс, видимо устав меня уговаривать, — Лида, все, хорош ломаться, как маленькая. Спать уже рубит...

— Тут одна подушка, — выдаю свой последний шаткий аргумент.

Макс на это молча подходит к комоду в углу и вытаскивает оттуда сначала вторую хлипкую подушку, а затем и чистую наволочку.

— Укладывайся давай, а я пока отлить схожу, — отрезает, кидая в меня подушкой с наволочкой.

И тем самым ставит точку в моей внутренней борьбе между "хочется" и "колется".