Глава 4.

Греться и есть они пошли в самое близкое – и к тому же заранее обговоренное с организаторами мероприятия – место. Олеся оценила, как ненавязчиво Роза шепнула своему арабу-охраннику: «Лоуренс, мы идем в Метрополь».

Их там ждали. Встретили с поклонами, приняли шубы, причем леди Говард раздевал лично итальянец, словно никому не доверял сокровище – и тут только Олеся поняла, что ей казалось странным в леди. Подозрительная округлость фигуры.

– Шестой месяц, – чуть смутившись, пояснила Роза. – Вот и тянет на всякое… на Родину, например. А вы когда? – перевела она взгляд на Иру.

– Август. – Улыбнулась жена музыканта. – А у вас первый?

– Первый, – кивнула Роза, – так что немного трушу. Но я не яйцо, чтобы так со мной носиться, Бонни!

Итальянец солнечно улыбнулся и сделал вид, что ровным счетом ничего не понимает. И снова повел леди Говард под руку. Такая забота о жене лучшего друга показалась Олесе невероятно трогательной. Она вдруг почувствовала зависть и к Розе, и к Ирине. Чувство ей, в общем, не свойственное. Представила и себя нервной, круглой. И остро желающей соленых огурцов с молочным шоколадом. В три часа ночи. И рыдающей отчего-то… Может быть…

За разговорами о детях поднялись в ресторан на третьем этаже гостиницы «Метрополь». Попутно полюбовались витражами в стиле модерн, а у самого ресторана их перехватил представительный седой господин. Как оказалось, директор отеля.

– О, леди Говард! Мистер Джеральд! – дальше он говорил по-английски, кажется, что-то о фотографиях, и почему-то промелькнуло имя Тай Роу.

– Потом, все потом! – отмахнулся от директора мистер Джеральд. – Леди Говард устала. Мы идем в ресторан.

Удивительное дело, Олеся отлично его поняла, несмотря на незнание английского.

– Обязательно сделаем фото, но уже вместе с лордом Говардом, думаю, он придет в скором времени, – смягчила его резкость Роза. И повернулась к Ирине: – Простите. Я так замерзла, что совсем забыла толком представить вам…

Ира с удивлением глянула на итальянца, Олеся последовала ее примеру. Она, хоть убей, не могла его идентифицировать, хоть от фамилии Джеральд что-то брезжило в памяти, но уж очень не вязалось с тем, что она видела перед собой. То есть – ничего выдающегося. Усталый, замерзший и не слишком вежливый мужчина лет под сорок, и все.

– …Бонни Джеральда, режиссера, хореографа, певца и нашего лучшего друга.

Ну точно, все наконец сложилось! Бонни Джеральд – звезда мирового уровня, лучший и любимейший проект лорда Говарда. Заклятого партнера, которого господин Томбасов окучивает давно и плотно на предмет более тесного сотрудничества в области то ли заводов, то ли пароходов, Олеся никогда в это не вникала. С неделю тому Олег бурно радовался, что нашел, на какой кривой козе подъехать к Говарду, и на чем свет ругал «этих придурков, которые мышей не ловят», то бишь квартет. А, и еще форсировал перевод Ириного романа на английский язык и издание его в подарочном варианте. Потому что Ира ничуть не хуже этой его, Говардовской, писательницы Тай Роу. Вот ничуть не хуже! А может и лучше! И вообще, Тай Роу – русская, Олесенька, ты уж очаруй ее, любимая.

О Боже…

Олеся на миг похолодела, представив, что могло бы получиться из скандала, устроенного Машей, если бы… О Боже! Нет! Она же напрочь забыла о просьбе Олега, вообще ее всерьез не приняла. Ну никогда он не просил ее вмешиваться в его дела никаким боком. А тут… И смех и грех!

– Очень приятно, – сказал Ира по-английски (кажется), похоже, не очень связывая голос из каждого утюга с вот этим, совершенно не звездным итальянцем.

А Роза засмеялась и с нежностью поглядела на мистера Джеральда, кумира миллионов дам от двадцати до восьмидесяти и лауреата каких-то там премий в немыслимых количествах. Не совсем только понятно, за что он их получил, ничего ж особенного в нем нет.

– Не похож, да? – усмехнулась Роза, словно прочитав ее мысли. – Бонни сегодня инкогнито. Но если хотите, споет для нас, раз уж не удалось подпеть про мороз.

– Я не петь на мороз, – изобразив выразительным, когда-то сломанным носом презрение, заявил мистер Бонни Джеральд. На ломаном, с ужасным акцентом, русском. – Это нет… respect… Мадонна?

– Неуважение, – перевела Роза, хотя все и так все поняли. – Поэтому ты споешь для нас в тепле, правда же, Бонни?

– Конечно, Мадонна, – усмехнулся Бонни и поклонился Олесе и Ире. – Не быть мешать belle donne говорить секрет.

Улыбка внезапно преобразила до того некрасивое лицо, но Олеся не успела об этом подумать. Их уже встречали у дверей ресторана, чтобы проводить за столик. Дам – за столик, а мистера Джеральда куда-то к маленькой сцене, где играл легкий джаз немолодой пианист.

Дамам едва успели подать глинтвейн, явно заказанный заранее кем-то из охраны, как зазвучала знакомая, если не сказать в зубах навязшая музыка. Та самая, что из каждого утюга, только в фортепианном варианте. Олеся морально приготовилась вежливо улыбаться и вежливо восхищаться…

В конце концов, петь вживую так, чтобы это звучало хотя бы прилично, немногим дано. Тем более после банкета на морозе.

Но.

Зал замер. Стих гул голосов, звон приборов. Даже официанты застыли, не донеся подносов по назначению. Стоило только вступить хрипловатому, какому-то невероятному, волшебному баритону.

Олеся невольно обернулась к сцене. Так же, как вся пресыщенная публика.

Бонни Джеральд, сумасшедше красивый в своем мятом пиджаке и очаровательно взъерошенный, пел «Аве Мария» из «Нотр Дам». Сидя у рояля на барном табурете. Небрежно держа микрофон. Задумчиво глядя поверх голов публики. И… и все. Этого было достаточно, чтобы случилось чудо. Не такое, как полчаса назад на Манежной, когда вся площадь запела, но – определенно чудо.

Мельком подумалось, что не принять такой вызов Олег не мог. И она тоже не может. Все же «Крещендо» – это теперь ее мальчишки, и она собирается ими гордиться, а не краснеть. Даже если их сравнивают с мировыми звездами. И вообще. Они ничуть не хуже Бонни Джеральда. Даже лучше. И с ее, Олеси, помощью это наглядно докажут.

Так что да. Она прекрасно понимает Олега. Не мог он сегодня не выпендриться по полной, со всем русским масленичным размахом.

– Ну вот как-то так, – с гордостью кивнула Роза, когда мистер Джеральд допел, а гости ресторана очнулись и принялись стучать вилками по столам, ведь аплодировать нормально, держа в руке смартфон, невозможно. А снимали импровизированный концерт все. Даже охранники и официанты.

– А ты тоже музыкант? Или?.. – спросила у нее Ира.

– Закончила Гнесинку, но музыканта из меня не вышло, – пожала плечами та. – Зато я неплохой помреж.

– Помреж… Ты – Тай Роу! Точно, я вспомнила! – у Иры загорелись глаза, а Олеся чуть не хлопнула себя по лбу: что-то она тормозит. Сразу надо было понять, что Роза и есть Тай Роу. – Я же читала «Бенито»! Еще на английском, сразу! Тебе не страшно было писать о таком личном? Ведь все правда, да?

– Ага, – кивнула Роза, улыбнувшись, – правда. И страшно. Я ужасная трусиха, но бывают такие книги, которые нельзя не написать.

– Ага, – кивнула Ира, – знаю. Я… ну… я тоже написала роман. О «Крещендо».

– И как отнесся к этому Лев?

– Сначала он хотел меня убить, а потом… сама же видишь.

– История для новогоднего фильма, – кивнула Олеся. – Представь, сижу я, значит, на репетиции «Крещендо», и тут…

Сплетни о своем, о девичьем, отлично пошли под голос Бонни Джеральда. И под осетрину на гриле. И глинтвейн. И все прочее, что ресторан имел честь предложить драгоценным гостьям за счет заведения. Ибо такая честь, такая честь!

Роза как-то походя разрешила образовавшемуся у их столика владельцу заведения использовать записи сегодняшнего концерта Бонни для рекламы. И так же походя послала его за всем прочим к продюсеру.

Обсуждать свое, девичье, было куда интереснее, чем думать о мужских делах. То ли дело – обсудить, кто и где учился, посмеяться над тем, что филологи – Ира с Олесей, а знаменитый писатель – Роза, которая и вовсе хористка. А следом перемыть косточки американскому и русскому шоу-бизнесу. И квартету «Крещендо» в частности.

Где-то под «О соле мио» дошло до Артура и его жены, гвоздей концерта на Манежной.

– Он до сих пор в шоке от развода, – говорила Олеся. – И, главное, никто не понимает, что произошло. Томбасов был в прострации, Лева в ярости, сам Артур в ауте.

– Развод Артура, – вздохнула Ирина, – в свое время наделал много шума в фанатских кругах. Винили во всем Дану.

Олеся скривилась. Поймала вопросительный взгляд Розы.

– Пиар-менеджер, – ответила она и осторожно покосилась на Ирину.

– Спала она со всеми, – пояснила Ирина, с ожесточением втыкая нож и вилку в рыбу. Посмотрела на смутившуюся Олесю. Усмехнулась: – Я когда книгу «не про них» писала, еще и не то у фанатов накопала. Ребята… бурные весьма.

Олеся только вздохнула, Роза рассмеялась. И с нежностью посмотрела на Бонни, который так увлекся импровизированным концертом, что не обращал уже никакого внимания ни на дам, ни на посетителей ресторана. Те же, занявшие уже все столики и несколько дополнительно вынесенных, забыв о еде, снимали его на телефоны.

– Вот я не думаю, что измена Артура была поводом, – вдруг проговорила Ирина. – Почему-то мне кажется, что было что-то еще.

– Анна выставила его без объяснений, когда тот прилетел с гастролей, – добавила Олеся. – И по сей день отказывается с ним общаться.

– А дочь? – живо спросила Роза.

– Все сложно. Под Новый Год Артур ее очень ждал. Она не приехала. Ты ее видела, Роза. Такая… зелененькая, с пирсингом в носу.

– Лет тринадцати, да? Видела. Почти Джульетта.

– Не очень представляю зеленую Джульетту, – хмыкнула Ира. – Какое счастье, что у меня мальчик. Мальчики вроде не красятся в зеленый цвет.

– Смотря какие мальчики, – пожала плечами Роза. – Твой – артист на всю голову, так что будь готова. Помнится, когда я заканчивала Гнесинку, на нашем курсе был один такой. Фиолетовый.

– О боже, – вздохнула Ира.

– Но вообще я имела в виду младшую сестренку Бонни. Джульетта у нас восходящая звезда Ю-Туба, четвертый месяц бьет все рекорды со своим клипом. Она сине-фиолетовая на всю голову и в таком пирсинге и татушках, что даже Бонни был в охренении.

– Погоди, это не Грин Крим ли? – спросила Олеся, припомнив нечто флуоресцентное, издающее весьма странные звуки, не замеченное ею в Машином телефоне.

– Грин Крим? – повторила Ира, нахмурившись и явно что-то такое припоминая.

– Она самая, – кивнула Роза.

– Роза, пожалуйста, скажи мне, что у Грин Крим нормальное музыкальное образование! – взмолилась Олеся.

– Разумеется, – пожала плечами Роза. – Джульетта поставила себе целью догнать и перегнать любимого брата Бонни, поэтому гитара, ф-но и танцы с четырех лет. Бонни же и нашел ей учителей.

– Слава богу, – выдохнула Олеся. – Маша, конечно же, понимает всю важность образования, но в ее возрасте…

– Когда гормоны вместо мозгов… – в тон ей продолжила Роза.

– Лучше предотвратить, чем расхлебывать!

– О да… – протянули синхронно Роза и Ирина, переглянулись и засмеялись.

– Сдается мне, вот это зеленое с пирсингом потому и зеленое, чтоб папе с мамой было что расхлебывать, – вздохнула Олеся.

– Расхлебают, – уверенно заявила Роза. – Если не хотят, чтобы в следующий раз девочка привела домой татуированного негра с мешком анаши и сказала, что это ее друг-трансвестит и она беременна от него тройней.

Олеся с Ирой сглотнули, представив эту картину маслом, и переглянулись.

– Никто не заслуживает такого! – сказала Ира. – И вообще, Артур и Анна просто созданы друг для друга. Вы видели, как он на нее смотрел?

– А то! – кивнула Роза и подхватила идею, носящуюся в воздухе: – Наш святой долг – вернуть их на путь истинный. А то что это за безобразие, мы все тут такие красивые, а она – нет?! – и погладила себя по круглому животу.

– Итак, заговор, девочки, заговор! – просияла Ира. – Нам нужен план. Блицкриг. Барбаросса.

– План… – задумчиво улыбнулась Роза. – А знаете ли вы, дорогие коллеги, что ничто так не объединяет, как совместный труд?

– Совместный труд… Вроде был какой-то грандиозный проект у «Крещендовцев», – начала вспоминать Олеся. – То ли гала-концерт, то ли рок-опера… Но все развалилось, потому что вмешалась Дана.

Олеся бросила выразительный взгляд на Иру и получила в ответ такой же. Выразительный.

– Им нужен общий враг, – сказала Роза. – Ничто так не объединяет, как совместный труд против общего противника. И чем противнее, тем лучше, – и почему-то кинула взгляд на сцену, где божественно прекрасно пел Бонни Джеральд.

Кстати, надо бы Маше его послушать и узнать, что Грин Крим – его младшая сестренка. Хоть какая-то гарантия, что радикально настроенный ребенок не подбросит «далекому от музыки» мистеру Джеральду таракана в суп. Она может. Она такая. Революции делать таким детям.

– Дана не прокатит, – покачала головой Ира. – Мелковато и затасканно.

– Не прокатит, – решительно кивнула Роза. – Так все же, что там был за проект? Чей?

– Они пытались ставить мюзикл, – улыбнулась Ирина. Историю квартета она знала даже лучше Олеси. И любила до сих пор почитать, что твориться в обсуждениях у фанатов – очень полезный источник информации, надо признать.

– Мюзикл. – У Розы блеснули глаза. – Какая хорошая идея.

Она довольно потерла руки и посмотрела на Бонни, который, поймав ее взгляд, широко улыбнулся и ей подмигнул с видом опытного заговорщика-рецидивиста.