Глава 9

Потом решила, что, так как эти люди очень странные, то там явно кувшин с яблоками... Ни фига!!!

Картина называлась 'Скотный двор'. Когда эта парочка содрала оберточную бумагу, предоставив нам возможность лицезреть тетку в чепчике, кормящую кур, трех свиней, причем двое из них были повернуты к зрителям толстыми задниц... окороками с пружиной-хвостиком, каких-то козочек, там же был стожок сена, гуси и так далее, воцарилась мертвая тишина.

Меня убил вопрос Артема:

- А... я вот не очень в искусстве, а... это какой-то известный художник?

Я в момент снятия обертки жевала мясо, как назло, попался кусочек с какими-то жилами, и я не могла его проглотить. И в тот момент, когда я решилась протолкнуть его в пищевод, Артем задал свой вопрос. В нем так явно слышался подтекст, типа: я надеюсь, ее нарисовал известный художник, раз вы решились подарить такое фуфло???

Я подавилась мясом, начала дико кашлять, Артем перегнулся через стол и дал мне по спине так, что чуть хребет не переломил, но мясо провалилось в желудок.

Все снова переключили свое внимание на картину. Я так понимаю, сухостои сами не знали какого происхождения сей холст, главное было в другом - картина была громоздкой, что создавало видимость офигительно-клевого подарка, и, по всей видимости, дешевой. Я ничего не имею против дешевых подарков, сама иногда сижу в ожидании зарплаты с сотней в кошельке. Но такое...

Настя с Вовкой, словно каждый день им дарили изображение поросячьих задниц, сказали в один голос:

- Супер!

- Шедеврально!

- А как натурально! - добавил Вовка.

Сухостои с облегчением выдохнули, небось боялись, что подарок не прокатит. Наташа, как и положено воспитанным людям, встала с места, обняла и поцеловала Таню с Костей, поблагодарив их за столь 'прекрасную' картину.

Меня пробило на ха-ха. Нет, смешно мне было еще раньше, но просто я смотрела не на картину, а на выражение лица Артема. Боже, как же редко в наши дни, когда вокруг лесть, фарс, показуха, можно встретить людей, которые говорят то, что думают, пусть даже это обидно окружающим. У которых на лице отражаются их эмоции и мысли.

Артем смотрел на этот холст так, будто там была коровья лепешка, простите за сравнение. Я начала похихикивать. Но когда он зачем-то пальцем провел по свиному заду на картине и тихо спросил сам у себя:

- И куда ее вешают? В сарайку?

Я не выдержала и начала ржать. Сначала мне удавалось это делать в кулак, но потом я не удержалась и, хохоча, сползла под стол. Наташе стоило больших усилий не сделать то же самое, а Настя смотрела в сторону леса, усиленно моргая и пытаясь не смеяться. Зато сухостои непонимающе глядели на меня, мол, что это с ней. Артем ответил им на этот немой вопрос:

- Она истеричка, - просто сказал он. Это меня снова охладило. Я, тихонько икая, вернулась на свое место. Настька с Вовкой решили тоже вручить свой подарок, видимо, пытаясь вернуть нормальное настроение всем присутствующим. Не в плане поднять его, а вывести всех из состояния истерики. Настя дошла до машины и вернулась с каким-то рулоном бумаги, наподобие ватмана. Я сидела абсолютно спокойная, и тут Артем спросил очень серьезно, тщательно пережевывая кусок мяса:

- А там что? Фотообои с индюками? Коллекция так сказать... Акция, собери весь скотный двор...

Я просто рухнула под стол с истерическим хохотом, перешедшим в визг. Мысленно сравнив его с поросячьим, я чуть не лопнула от смеха... Сначала я думала, что ржу только я, чем порчу застолье. В это время кто-то вытащил меня за шиворот. Артем.

- Тебе там неплохо? - серьезно спросил он.

Я помотала головой, икая и не имея возможности набрать воздуха в грудь, потому что смешно было ужасно. Потом огляделась. Ржали все. Настька сидела с ватманом на корточках и хохотала, остальные делали то же самое, но за столом. Не смеялся только Артем. Он смотрел на всех с недоумением, мол, что я такого сказал-то? А Таня и Костя просто улыбались.

Постепенно все успокоились. Настя, вытирая слезы смеха, раскрыла свой ватман. Оказалось, что это был плакат-открытка с коллажем фотографий, собранных за период их дружбы. А подарок они преподнесли обычный: деньги в конверте. Артем очень внимательно изучил рисунок на открытке, ожидая, что и там будет живность. Ни фига, там переливались розы с блестками.

Постепенно застолье вернулось в нормальное русло. Валера притащил откуда-то фонарь, наподобие керосиновой лампы, но электрический и поставил на стол. Поближе подтащили мангал, и стали жечь в нем дровишки, чтобы было светло и тепло.

Андрей повернулся к Артему:

- Темыч, может, сыграешь что?

Антон пожал плечами и взял гитару. Черт. Он играет на гитаре. Он меня смешит. И он мне нравится. Таа-а-ак... а я его чуть не подстрелила, для него я истеричка, туповатая блондинка и нахалка назойливая. Нда... неравноценный обмен мнениями. И ни черта из этого не выйдет.

Я задумчиво подперла щеку и посмотрела на Артема. А может, он поет плохо совсем? Он перебирал струны.

- Что спеть? - и вопросительно поднял брови.

- Да что твоя душа хочет! - вставил Вовка. - Вот под твое настроение.

Я подумала, что зря это Вовка сказал. Потому что, судя по выражению лица Артема, под его настроение сейчас не гитару бы, а орган и сыграть Бетховена 'Судьба стучится в дверь'. Но ни фига, оказывается, я ошиблась! Человек-загадка, блин. Он пел песню Розенбаума:

Я хотел бы подарить тебе песню,

Но сегодня это вряд ли возможно.

Нот и слов таких не знаю чудесных,

Все в сравнении с тобою - ничтожно.

Нот и слов таких не знаю чудесных,

Все в сравнении с тобою - ничтожно.

И я хотел бы подарить тебе танец,

Самый главный на твоем дне рожденья.

Если музыка играть перестанет,

Я умру, наверно, в то же мгновенье.

Ау... Днем и ночью счастье зову.

Ау... Заблудился в темном лесу я.

Ау... И ничего другого на ум.

Ау. Ау. Ау...

Я, конечно, понимаю, что тут что-то о дне рождения, может, поэтому его выбор пал на это произведение. Но в глубине души, поймав на себе его взгляд при словах: 'Нот и слов таких не знаю чудесных, все в сравнении с тобою - ничтожно', какая-то жалкая частичка в моем сердце начала надеяться, а вдруг это мне? Ну, а вдруг? Я же его не знаю, может он не сразу с людьми сходится... Может сразу был резок со мной и не смог перестроиться на другой лад потом.