Глава 2

Шарахаюсь в угол, вздрагиваю от звука открывающегося замка в двери, в комнате уже светло, обнимаю себя руками, знобит. Кожа покрылась мурашками, на мне нет ничего из одежды, кутаюсь в штору, которую сдернула с карниза.

Прячусь под плотную ткань, закрываю лицо ладонями, шаги, мне нереально страшно. Вновь накатывает истерика, я не хочу, чтобы то, что случилось в машине, повторилось снова. Зажмуриваюсь до алых кругов перед глазами, жмусь в угол, еще больше накрывая себя, словно так меня не заметят.

—Я принес тебе воды и еды. — Тихий голос с акцентом.

Часто дышу, хочу, чтобы он ушел, чтобы все ушли и оставили меня в покое. Ничего не хочу. Ничего. И домой хочу, чтобы это все закончилось, чтобы все оказалось дурацкой шуткой, я стерплю.

—Будешь голодать, будет еще хуже.

Куда уж хуже?

Как может быть хуже?

Выглядываю из своего укрытия, убрав волосы с лица, это тот водитель, щуплый взрослый мужчина, они с тем зверем переговаривались на турецком. Я знаю пару фраз, но это из запаса туриста. О чем говорили они, не понимала.

Он просто стоит, сложив руки на груди, у его ног на полу пластиковая бутылка воды и тарелка с чем-то.

—Он… он не отпустит меня?

Ничего не ответил, вышел, скрип дверного замка, и я снова одна. Устало роняю голову на руки, нет сил плакать и думать, почему и как все это произошло.

Никто из гостей не остановил турка, ни один человек, а там были приглашены высокие чины: прокурор области, начальник областного УМВД, кто-то там еще. Отец, в конце концов, его охрана. Но никто, никто не сделал шаг навстречу и не прекратил этот кошмар.

Лишь Никита, но последнее, что я помню, как он упал на спину от одного удара, брызнув кровью из разбитого носа на пол и мне на платье.

А потом в машине со мной обращались хуже, чем с самой дешевой шлюхой.

Всхлипываю, зажимаю рот ладонью, истерика вновь рвется наружу, а на языке привкус моей крови и спермы зверя, что меня похитил. Он просто схватил за волосы, силой открыл мне рот, начал запихивать в него свой член. Я упиралась, вырывалась, отталкивала его, но мне было не сломить его силу.

С каждым движением член увеличивался, мне не давали вздохнуть, по щекам ручьем текли слезы. Слюна — по подбородку, скулы сводило от боли, а он все продолжал и продолжал, казалось, что этому не будет конца.

Не знаю, сколько тогда прошло времени, он насиловал мой рот, я мычала, в какой-то момент выбилась из сил, стала задыхаться. Член был огромным, он упирался головкой в гортань, вызывая рвотные спазмы. Запах мужского тела, вкус, все вызывало отвращение и боль.

Когда он начал кончать, перестав двигать моей головой, в горло ударила струя спермы, потом вторая, я забилась в испуге, боясь захлебнуться ею.

—Глотай, сука, глотай все! — Хрип, рык, приказ. — Так будет всегда, ты должна это уметь и делать по первому моему приказу.

Я не понимала, о чем он, старалась, но спермы было много, она стекала по стволу, подбородку. А когда турок поднял мою голову за волосы, посмотрел в глаза, мне стало еще хуже, потому что он улыбался.

—Ничего, я тебя научу, как делать мне приятно.

Он наслаждался тем, что видел, ему все нравилось, а у меня не было ни слов, ни сил для сопротивления. Машина уже никуда не ехала, Саид заправил член в белье, застегнул ширинку, открыв дверь, просто выволок меня на улицу босиком на снег и повел к незнакомому дому.

Дверь, просторное помещение, коридор, поворот, снова коридор, темно, лестница, я спотыкаюсь в подоле платья, падаю. Но когда остановились перед дверью, мужчина с неприкрытым отвращением рассматривал мой вид, а потом в три рывка содрал с меня свадебный наряд.

Я так и стояла перед ним в белых чулках, трусиках, прикрывая руками грудь, всхлипывая и вздрагивая, понимая, что если он сейчас начнет меня насиловать, я просто не переживу этого.

—Это тебе тоже не пригодится.

Треск рвущегося кружева, оно врезается в кожу, но красивое белье, которое было куплено специально на свадьбу и первую брачную ночь, теперь просто кусок тряпки у моих ног.

А потом он открыл дверь, зашвырнул меня внутрь помещения и громко захлопнул ее за моей спиной, провернув ключ в замке.

Я была настолько истощена эмоционально, что не чувствовала ничего, кроме боли во всем теле и пустоты. Было очень темно, вытянув руки, прошла вперед, уперлась ногами во что-то мягкое, это была кровать с голым матрасом. Легла на нее, закрыла лицо руками, прижав колени к груди, думала, что буду снова плакать, но слез не было.

Отключилась, наверное, а когда резко пришла в себя, не поняла, где нахожусь. Трясло от холода, обняв себя руками, сняла рваные чулки, отбросив их в сторону, посмотрела по сторонам. Небольшая комната, кровать без белья, одеяла и подушки, на полу темный ковер, бежевые стены, окно с плотными шторами в цвет ковра и еще одна дверь.

Встав на кровать, кое-как сдернула одну штору, чтобы хоть как-то прикрыть себя, завернулась в нее, а когда услышала, что открывается дверь, забилась в угол. Страх парализовал и уничтожал психику, но это был всего лишь шофер турка.

После его ухода на полу остались бутылка с водой и на тарелке кусок лепешки и сыр.

От одного вида еды начало тошнить, а вот пить хотелось очень. Облизала пересохшие губы, подползла к бутылке, схватила ее, не раздумывая, открыла и начал пить большими глотками.

Вода стекала по подбородку, груди, мочила ткань, а я не могла остановиться. Вновь отползла к стене, облокотилась, обняв бутылку, прикрыла глаза. Интересно, меня будут искать, спасать? Но тут вспомнились слова турка, что я теперь его собственность, улыбнулась таким бредовым, слишком уверенным фразам. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

По телу разливались странное тепло и слабость, до этого напряженные мышцы расслаблялись. Голова немного кружилась, но была легкой и без мыслей. Эйфория подкидывала на волнах необъяснимой легкости и удовольствия.

Он что-то подсыпал в воду, тот противный худой старикан.

Черт.

Нет, нет, нет.

Я знаю, как действуют легкие наркотики, мы баловались с Ником, а кто этим не баловался? Когда у золотой молодежи есть все, она хочет и попробовать все. Но рамки и границы мы знали, Нику это все не понравилось.

А меня ведь легко могут посадить на героин, и тогда все, нет человека. Господи, какой ужас, я не хочу, не хочу этого.

Попыталась встать, но не получилось, эйфории уже не было, откинула бутылку в сторону, упала на спину. Белый потолок, темнота, снова потолок и опять темнота, я моргала, а когда неожиданно увидела лицо бородатого мужчины, хотела испугаться, но меня снова накрыла темнота и уже не отпускала.

—Сколько ты ей дал?

—Немного, чтоб расслабилась, девочка совсем напугана.

—Совсем с ума сошел? Она пока нужна мне живая.

—Это успокоительное.

Голоса, они так близко, а затем чувство невесомости и что-то мягкое и теплое. Ник, наверное, отнес меня в нашу спальню, я часто засыпала в гостиной под телевизор или в наушниках. Мы утром улетаем, у нас медовый месяц.

Да, точно — Новый год, хорошо, что Никита уговорил играть свадьбу зимой, было очень красиво, падал снег, белый, чистый, фотографии должны быть шикарными. Папа только был странным каким-то, и брата младшего почему-то не привезли, мама сказала, что он заболел. Ничего, привезу ему кучу подарков, пусть радуется.

Это был не сон, а словно я смотрела кино в перемотке. Картинки мелькали быстро, не давая задержать внимание хоть на чем-то. Но я была так счастлива, что хотелось петь и смеяться.

Бред. Но красивый.