2

– И на десерт булочки с медом. Да-да, те самые, которые разламываешь и ловишь янтарную струйку начинки на язык. А потом вся эта благость проливается тебе внутрь, и ты возносишься на небеса от счастья.

– Брат Сиджар! Я хочу есть прямо сейчас! Давай разложимся у дороги и поужинаем, чем послал Кодла?

– Брат Глу, я просил тебя называть меня моим настоящим именем только тогда, когда мы находимся в безопасности. Сейчас же мы в пути – мало ли кто может скрываться под листвой или в траве. Поэтому называй меня тем именем, которое дал елин при перемещении. Называй меня братом Ни Кто.

– Хорошо, брат Си… Брат Ни Кто. Давай же приступим к пище, – Глу Пыш собрался скинуть дорожную сумку, но я остановил его.

– Постой-постой. Я вижу за холмом город. Похоже, что это Клинь. Давай поужинаем там? Зачем нам набивать желудок грубой пищей, когда можем вознаградить себя за долгий путь и побаловать теми самыми яствами, о которых недавно говорили?

Глу Пыш задумчиво посмотрел туда, куда я показал и ещё раз сглотнул. Я прямо-таки слышал с каким гулким стуком в его голове перекатываются мысли.

Остаться здесь или в городе? На природе или за стенами?

Я подстегнул мыслительный процесс:

– Знаешь, брат Глу, я думаю, что мы должны остаться здесь. Вчера я только слышал, а сегодня прямо-таки уверен, что за нами крадется мантикора. Надо победить её, чтобы она не мешала проходу честным путникам.

– Мантикору? А ты уверен в этом? Она, наверное, маленькая? – тут же побледнел Глу Пыш.

– Я бы не сказал, что маленькая – судя по когтям и мощному сломанному бамбуковому стеблю, она не меньше Гадзиллы. А так, как она крадется бесшумно, то ещё и опытная охотница. Только мой восхитительный нюх смог учуять её. Она может причинить немало вреда путникам, поэтому давай остановимся и выкопаем глубокую яму. Поможем людям!

Конечно же за нами никто не крался. Однако, эта маленькая ложь позволит положить голову на нормальную подушку, а не на замшелый камень. И эта ложь сработала!

– Брат Ни, а давай сделаем ловушку завтра? Сегодня и день уходит, и ночь скоро, а мы ещё не ужинали. Вот как утром проснемся, как позавтракаем, так с новыми силами и выкопаем глубокую яму. Спасем город от напасти!

Глу Пыш старался не дрожать. Я же делал вид, что раздумываю над его предложением. После четырех минут ужимок и задумчивых рож я согласился. В конце концов, это Глу Пыш предложил переночевать в городе – не я. А легкое манипулирование только подтолкнуло брата монаха к такому выбору.

Мы поспешили и вскоре оказались внутри города Клинь. Город как город – в меру пыльный и осыпающийся. На улицах чахлые газоны и редкие дворовые псы. Но вот что мне не понравилось от слова совсем – на лицах прохожих царит великая грусть.

– Брат Глу Пыш, ты заметил? – спросил я, ступая по булыжной мостовой.

– Конечно же заметил! Это же надо – яблоки по медному за плод. Да это лютая обдираловка! У нас в Мосгаве по три яблока за медяк дают, – Глу Пыш показал на торговку возле дороги.

– Да нет, я про то, что люди здесь все печальные, как будто у каждого в семье по покойнику.

Глу Пыш озадаченно почесал макушку и глубокомысленно пожал плечами.

– Конечно! Будешь тут печальным, если яблоко на медяк меняют…

– Ладно, давай найдем чайную. Там наверняка знают о настоящей причине такой грусти, – потянул я Глу Пыша подальше от торговки яблоками, пока тот не начал возмущаться ценой в полный голос.

Мы прошли по центральной улице и встретили чайную на углу. Внутри собралось около десятка горожан, которые неторопливо распивали чай и вели непринужденную беседу. В чайной витал резкий запах куркумы. Я подозвал служанку и заказал нам острую курицу, кимчи, соллонтхан и сладкие булочки.

Когда же пожилая женщина нам всё это принесла, то я прихватил её за рукав и сунул незаметно пару медяков в ладошку:

– Подожди, красавица, мы тут впервые, но уже обратили внимание на то, что люди этого благословенного города ходят очень грустные. В чайную стекаются все новости – уверен, что ты знаешь причину их грусти.

Монеты из ладони служанки словно испарились. Она наклонилась, как будто поправляя тарелки на столе и негромко проговорила:

– Причина грусти в том, что в городе завелись призраки. Поговаривают, что их целый десяток и они двигаются очень быстро. И убивают призраки в основном богатых людей. Уже четверых дворян нашли мертвыми в их домах.

– А что же Низшие Боги? – спросил Глу Пыш.

– У Низших Богов нет времени на такие мелочи, – словно заученный текст произнесла служанка. – Говорят, что это дело полиции. А кто мы такие, чтобы противоречить слову Низших Богов?

– Это да, – кивнул я. – Низшие Боги заняты более великими делами. Пусть они будут здоровы и счастливы.

Мне показалось или лицо женщины чуть искривилось, как будто она собралась плюнуть мне в чашку с чаем?

Наверное показалось. Сказывалась дорога и однообразная еда. Женщина накрыла левой ладонью правый кулак, поклонилась и отправилась к другим посетителям.

– Мда, вот только призраков нам не хватало, – сказал я Глу Пышу, который так активно взялся за рис, что появилась реальная угроза остаться голодным.

– Мы мофем поефь и пофти ночефать фа город, – пробубнил Глу Пыш с набитым ртом.

Нет, ночевать в поле мне не улыбается. Если мы справляемся с Низшими Богами, то неужели не справимся с какими-то призраками?

– Да-да, друг Глу Пыш. Мы сейчас покушаем и отправимся за город. Прямо в объятия голодной мантикоры. Вот она будет довольна, что мы кушали именно капусту кимчи.

– Почему это? – остановился Глу Пыш.

– Потому что всем известно, что мантикора обожает кимчи и в первую очередь нападает на тех, кто поел эту капусту.

– Тогда кушай больше, брат Ни, – Глу Пыш подвинул тарелку ближе ко мне. – После трудного пути тебе нужны силы.

Я кивнул и начал уплетать за обе щеки. Глу Пыш не выдержал такого надругательства над своей порцией и подвинул её обратно.

– А с другой стороны – мы можем переночевать и в городе. Клинь большой, а если тут убили всего четверых, то, возможно, призраки не будут нападать на нас этой ночью. Вдруг они отправятся искать кого-нибудь другого?

– Вот и хорошо, мой храбрый друг. Я рад, что ты не испугался ни той, ни другой опасности и даже захотел остаться в городе. В эту ночь мы наконец-то сможем отоспаться, а утром двинемся в путь.

Глу Пыш кивнул и продолжил уплетать за обе щеки. Мне оставалось только не отставать от него.

В чайной мы сговорились с хозяином на одну комнату для бедных монахов. Я долго торговался, но тот был прожжённым пройдохой и не поверил, что молитва всю ночь ниспошлёт на его заведение благословение и несусветные богатства. Пришлось отдать ему серебряную монету. Хотя я выторговал утренний завтрак, что тоже считалось маленькой, но победой.

Мои надежды на спокойную ночь рассеялись как дым, стоило только положить голову на подушку. Звук клинка, выходящего из ножен, будит сильнее крика петуха.