Глава 6

Но, чем дольше смотрю, увеличив фото до максимума, то замечаю слишком много деталей. Запонки – их я сегодня ему подготовила. Часы утром муж выбирал – узнаю и их. А еще цепочка на шее с кестиком, Сашка редко носит его, надевает лишь на очень важные встречи, как сегодня с немцами. Верит, что кулон приносит ему удачу.

Вроде все еще ищу оправдания мужу, но с отвращением отбрасываю от себя смарт и спешно одеваюсь. Я ведомая лишь инстинктами, потому что в голове полная неразбериха. Еще и машина, как на зло, до сих пор в сервисе, а такси все не едет!

Наконец, авто паркуется у дома, прыгаю в него и через секунду мы мчимся по пустой дороге. Доезжаем без пробок и светофоров слишком быстро, не успеваю даже перевести дух.

Отель встречает меня ярким светом в холле и приветливой девушкой за стойкой. Сразу узнаю ее – она была на то проклятом снимке, наверняка оформляла номер для мужа. Чтобы не вызвать подозрений, бронирую себе тоже номер. По иронии – 406. Как символично!

Забираю ключ-карту и со скоростью ленивца поднимаюсь на четвертый этаж. Оттягиваю момент истины, не хочу верить в измену! Я же верила ему безоговорочно, так неужели прощелкала важный звоночек?!

Коридор тянется бесконечно, словно подземный тоннель. Шагаю медленно, но уверенно, несмотря на дикий пульс, барабанящий в ушах. Каждый тяжелый шаг отдается глухим ударом в груди, а каблуки выбивают ненормальный марш, будто я шагаю к собственной казни.

Заглядываюсь на таблички: пятьсот третий… и… пятый.

Пока рука тянется к ручке, я не позволяю себе ни единого лишнего вдоха. Соберись, Мира! Никаких сомнений. Что б там ни было, я должна это увидеть! Резко и уверенно нажимаю на ручку, дверь поддается, будто меня тут ждали. Хотя, почему будто? Тот, кто присылал сообщения, точно хотел, чтобы я сполна насладилась шоу. Кто? Та блондинка с фото – его любовница?

Вхожу и тихо захлопываю за собой, а до ушей в тот же миг достигает целая гамма звуков. Морщусь от фальшивых ноток удовольствия чересчур шумной девицы. Она явно переигрывает!

Нелегко переступить через порог, как и через себя, но вынуждаю сделать уверенный шаг в спальню.

Свет внутри не горит, нащупываю на стене выключатель и клацаю по нему. Комната заливается мягким желтым светом, пугая любовников на кровати, как тараканов. Плохо, что не разбегаются в стороны, а жмутся друг к другу, как пойманные подростки родителями.

Сашка заметно напрягает спину после протяжного «о-о-о-й» его любовницы. Это точно он, его спину и темную макушку узнаю из тысячи. Та же россыпь родинок на плечах, крестик, небрежно скинутый на спину, видимо, чтобы не бил бессовестную девицу прямо в лоб. Она прячет лицо, видно лишь светлые волосы, что волнами рассыпались по смятым подушкам.

На ней и в ней сейчас мой муж! Тот, с кем я прожила, как мне думалось, счастливые десять лет жизни, ни смотря на мелкие неурядицы. Тот, ради кого я из кожи вот лезла в работе. Тот, ради кого я, закрывая глаза и уши, растила его дочь, пока он зарабатывал деньги.

Наконец, муж соскальзывает с любовницы, откатывается в сторону и сразу кутается в тонкое одеяло. Прикрывает себя, но в глаза не смотрит. Стыдно тебе, козлиная морда?!

Блондинка хоть и ныряет с головой в собственное одеяло, но я успеваю разглядеть нахалку – его незаменимая молоденькая секретарша Виктория.

Собственно, картина маслом – измена на лицо. С иронией усмехаюсь и качаю головой, потому что злюсь на себя в эту минуту. На собственную тупость и излишнюю доверчивость. Мне всегда казалось, что те жены, что лазят в телефонах мужей и ставят под сомнение каждый его поздний приход домой – инфантильными. Ну или просто недоверчивыми дурочками, не уважающими своего любимого. Но теперь… сама себе кажусь незрелой дурочкой. Ну как можно было в серьез поверить, что ресторанные посиделки «без галстуков» длятся едва не всю ночь! А ведь я реально верила и… сама охотно на них отпускала Сашку. Так сколько же раз он мне уже… изменил?

Я не кричу на мужа. Не пытаюсь даже вцепиться с остервенением пальцами секретарше в волосы. Нет сил и смысла. Просто улыбаюсь сквозь дикую боль на душе, хотя там уже кто-то озверело размахивает кухонным молотком, отбивая внутренности и превращая их в отбивную. С особой жестокостью уделяет внимание душе и сердцу, чтобы наверняка.

Как ни странно, внутри меня оглушающая тишина, как после взрыва: уши звенят, а мир перед глазами рассыпается на мелкие осколки. Я разбита и растоптана, унижена! Но все еще пытаюсь держать лицо, хотя бы ради собственной гордости.

– Мира, – прорывается сквозь вату в ушах идеально ровный голос мужа. – Это ничего не значит.

Отмахивается, будто я его не за изменой застала, а вытащила из подпольного казино, где он проиграл весь наш бизнес.

Усмехаюсь сквозь адскую муку. Губы дрожат, но усмешка выглядит идеально отточенной, ведь я уже натренировала ее в себе за долгие годы.

Саша даже не оправдывается, хотя, правда, какой в этом толк? Все же очевидно!

– Для твоей секретарши это, – последнее слово особо подчеркиваю, кивая на любовницу, — тоже ничего не значит?

Она резко дергается под одеялом, но все равно не вылазит из укрытия. Будто снаружи бомбы летят, а девица нашла для себя идеальное бомбоубежище.

Замечаю, как муж открывает рот, но сразу затыкается. Да с такой силой поджимает губы, что они белеют. Так и молчим некоторое время, потому что тут слова лишние. Конечно, можно орать, ругаться, истерить как ненормальной, но, а смысл?! Распыляться ради чего?

Киваю, но не ему, а самой себе. Просто чтобы не разлететься на атомы прямо посреди места преступления. Да я тупо сгорела изнутри, словно кто-то бросил мне в душу непотушенный окурок. Чувствую, как боль от предательства уже режет глаза слезами, но спешно моргаю. Нельзя унижаться! Не при них!

Не хочу ничего говорить больше, горло сжимает и жжет, как при ангине. Да и глаза все еще слезятся, ведь мне не все равно, как могло бы показаться на первый взгляд. Внутри меня уже во всю рыдает маленькая и наивная девочка Мира, которую только что выбросили за борт собственной жизни.

Тем не менее, слушать «оправдания» мужа нет никаких моральных сил. Это выше меня! Ничего не значит? То есть, мне сейчас просто вернуться домой, лечь в кровать, а завтра проснуться утром и сделать вид, что лишь приснился дурной сон? Если Сашка правда так думает, то он полный кретин. Или сказочный долбоящер! Потому что прощать измену, а уж тем более закрывать на нее глаза я не буду, пусть даже не мечтает!

Разворачиваюсь и ухожу, громко стуча каблуками по ковровому покрытию отеля и плевать, если кого-то разбужу. Я сейчас как бомба замедленного действия – одно неверное движение и все вокруг рванет.

С каждым отдаляющимся шагом от отеля будто вырываю из себя кусок с мясом, потому что там за спиной остался мой брак. Моя жизнь. И моя… ошибка.

На улице прохладный ветер сразу наотмашь бьет в лицо, будто избавляя меня от запаха предательства, которым пропахла та комната, но вместе с тем холодом обжигает до кости. Леденею, как Снежная королева и замораживаю собственное сердце. Неужели меня… предали? Все еще не верю, может, дурной сон?

На улице темно, лишь фонари подсвечивают путь, но я иду, не разбирая дороги.

Куда мне теперь, домой? Нет. Там его одежда, любимая кружка на кухне, наша постель, что еще хранит общий запах.

Там слишком много нас, чтобы я не сбрендила хотя бы час в родных стенах. Нет, не могу! Поэтому иду куда глаза глядят. Каблуки отбивают гулкую дробь по асфальту, напоминая барабанную партию моего собственного похоронного марша. Кажется, что весь город замер, а у меня чит-код на прохождение этого уровня. Вот только не я убила босса, а он меня. Изменой…

Нахожу лавочку неподалеку от остановки, устало падаю на нее и сразу ломаюсь. Как бы ни пыталась удержать в себе рыдания, но они прорываются сквозь толстую броню. Плачу надрывно, не скрывая больше эмоций, ведь все равно рядом никого. Меня трясет как при лихорадке, слезы градом капают с глаз, а в голове крутится одна единственная фраза: «Это ничего не значит».

Господи, если для Сашки раздвигать чужие ноги в гостиничном номере – это ничего не значит, то у нас с ним точно разные мысли на этот счет.

Сжимаю от нахлынувшей на мужа ярости ладони в кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу, отрезвляя мысли. За что он так со мной?! За годы верности и покорности? Какой же он все-таки… урод!

Боль в груди вдруг перестает быть безликой, она собирается в четкое решение. Жестокое, но единственное правильное.

Развод.