Равновесие

Любой Душе на планете Земля отведено не более десяти тысяч лет.

Люди проживают их, постоянно перерождаясь.

Фейри – проживая весь цикл за раз.

На фейри лежит тяжёлая ноша поддержания Равновесия. Она и требует от них особой Силы и Мудрости, накопленной за тысячелетия.

Светлый и Тёмный Двор несмотря на то, что постоянно враждовали по причине своей природы, одинаково почитали Законы Мироздания и Осознавали Ответственность.

Каждые десять тысяч лет Душа фейри уходила, предположительно для более великих свершений, отдавая свою энергию на создание целых галактик. Становясь чем-то более… непостижимым и величественным, прекрасным.

Так говорили.

И так было.

Пока…

Не пришла пора уходить королеве Светлого Двора Аллат.

Она вошла в священную пещеру с источником Жизни и Смерти, но так и не рискнула позволить серебряным водам сомкнуться у себя над головой.

Она испугалась. Взбунтовалась. Забилась под водой. Отчаянно пыталась всплыть, выплыть, выбраться на берег. Царапала крутой откос, срывая ногти, раня нежную жемчужную кожу. Пока не выдрала себе свободу. У самой смерти. Не почувствовала под ладонями холодные камни твердыни, стоя на четвереньках и кашляя, и извергая из лёгких серебро Жизни и Смерти Источника.

В этом жалком положении и застала её Мать.

Явив себя пред очи любимой из дочерей.

Аллат боялась поднять на неё взгляд.

– Я не могу, – простонала королева умоляюще. – Я не готова. Я боюсь. Прости.

– Дитя моё, – мягко начала Богиня. – Ты же знаешь, что смерть в одном мире – лишь переход в иной.

– Да! – отчаянно выкрикнула Аллат с болью в сердце и осмелившись всё же поднять глаза. – Но это уже буду не Я! То есть… Что там? Я не хочу раствориться даже в нечто великом и непостижимом. Я не хочу стать частью чего-то! Какой-то могущественной энергией для создания галактик? – она рассмеялась. – Здесь я обладаю не меньшим могуществом! И Я – это Я! Весь мир склоняется передо мной! Я – Свет. Я – Солнце! Я – Надежда. Я – Любовь! Я – Всё! А где-то там, куда ты меня зовёшь, кем я буду?!

– Дитя моё…

– Нет! – выкрикнула королева, распрямляясь. Смелея. – Я отказываюсь! У меня есть Выбор! Ты сама нам его Даровала! Я. Отказываюсь!

Богиня погрустнела.

Не разозлилась.

В её взгляде отразилась боль.

Аллат пыталась не обращать на неё внимание.

Она любила Мать.

Но себя она любила больше!

И этому тоже Она их научила!

Выбирать в первую очередь Себя!

Всегда!

– А ещё я учила вас Справедливости, – ответила Богиня. – Для Себя и ближних. И делать Выбор из Чистого Намерения.

– А я…

– Нет, – мягко перебила дочь Богиня. – Ты делаешь Выбор из Страха. Из недостатка Смелости. И Мудрости. А когда мы делаем выбор из нехватки чего–то…

– Я прожила десять тысяч лет! – впервые в жизни осмеливалась Аллат возражать и даже кричать на Богиню. На равных! Чувствуя от этого некую эйфорию. Свободу. Всевластие. Вседозволенность. Чувствуя сладость этих ощущений. Своего могущества.

Ей даже захотелось рассмеяться. Почему она пресмыкалась перед Ней все эти тысячелетия? Выполняла какие-то жалкие законы и правила, которым уже давно не желала следовать?!

– Видимо, недостаточно, – с горечью произнесла Мать.

– Я отказываюсь! – яростно стояла на своём королева.

Богиня тяжело вздохнула.

– У любого действия есть последствия…

– Плевать!

Богиня исчезла.

Аллат смотрела в пустое пространство и не могла в это поверить.

Она победила!

Богиню!

А это может значит лишь одно.

Она сильнее!

Сильнее Богини, сотворившей их!

Ликующий циничный смех королевы Светлого Двора эхом разнёсся по священной пещере.

А когда она из неё вышла, мир более не был прежним.

***

Аргон правил Тёмным Двором уже более восьми тысяч лет.

Он прекрасно помнил день, когда Аллат отказалась войти в серебряные воды Источника и нарушила Баланс. Продолжая его разрушать. Жаждая всевластии. Плюя на любые правила и законы, по которым они жили испокон веков.

– Сначала она уничтожила всех Видящих, вырезая целые семьи и предотвращая появление потомков, когда один из её мужей увлёкся одной из них, – продолжал Белег. – Теперь фейри Светлого Двора рыщут по свету и убивают иномирян, появление которых, кстати, лишь за последний год увеличилось почти вдвое.

Аргон устало потёр переносицу.

– Граница между мирами всё тоньше, – прокомментировал он аномальное «пападанство». – Не исключаю день, когда она однажды и вовсе истлеет, и мы либо сольёмся с одним из миров, либо уничтожим друг друга.

– Я не удивлюсь, если Аллат планирует не одно слияние, – отозвался Белег. – Подозреваю, что она хочет поглотить все миры и править ими единолично.

– Безумная.

– Да, – согласился Белег, глядя на владыку.

Значительно ослабевшего за последние столетия.

Ночь длилась уже всего четыре часа, а тьма, которая должна находиться в балансе в каждом из правителей Дворов, и к которой владыка так часто обращался, чтобы сдержать Аллат, поглощала его всё больше.

Если однажды правитель Тёмного Двора её не удержит…

Погибнет всё живое.

В их реальности.

– А может, – предположил Белег, – есть иная причина столь частого появления иномирян в нашем мире?

– Например? – безразлично отозвался владыка.

Белег неуверенно повёл рукой.

– Может, Аллат знает больше, чем мы? Может, они важны? Может, смогли бы помочь изменить перевес сил?

– Угу, – отозвался владыка, потирая виски.

Подобную слабость он позволял себе лишь при друге.

Уже второй год у него в голове словно находилась тысяча осколков, и они медленно жалили его разум, всё чаще вызывая приступы безумия.

– Ты как? – обеспокоенно поинтересовался Бел.

Не из страха за свою жизнь, если владыка тьмы вдруг опять озвереет. Из дружбы. И искреннего сочувствия.

Подобное Аргон тоже позволял лишь ему.

По сути, лишь один он и знал, насколько на самом деле стал слаб правитель Тёмного Двора.

И на какой ниточке висит выживание их мира.

Пространство в тронном зале схлопнулось, сжалось, набирая энергию и выплюнуло перед давними друзьями очередную иномирянку.

Фейри переглянулись.

Аргон поднял её в воздух силой мысли и резко вывернул, умышленно причиняя боль и проверяя догадку Белега.

Одна из костей хрустнула. Человечка истошно заорала от боли, усиливая мигрень.

Аргон раздражённо швырнул её и хотел добить, но друг встал перед ним, закрыв обзор.

– Что? – недоумевал владыка. – Ты же видел, что она не обладает и толикой какой-либо силы. Бесполезный грызун, юркнувший в образовавшуюся щель.

– Может быть, – ответил Бел. – Но оставь её.

– А! – устало махнул на друга рукой владыка, поднялся и вышел из тронной залы.