Глава 5

Макс припарковал машину у дома Жени, и, скрестив руки на руле стал ждать. Он в последние дни частенько сюда проезжал, но выйти так и не решался. Мужчина наблюдал, как мать жены брата гуляет с его племянником. Она всегда выходила в одно время и гуляла с коляской по несколько часов. И ни разу с ними он не видел Женю. Но Максим встретил ее на кладбище на девять дней. Вернее как встретил, заметил издалека. Он приехал тогда позже всех вечером, хотел побыть на могиле брата один, но там была она. Замер словно вкопанный на полпути, не в состоянии сдвинуться с места. А потом, придя в себя, скользнул в тень деревьев, чтобы девушка не заметила его, но ей было явно не до визитеров. Женя словно находилась в прострации, долго стояла, обняв себя руками и молча, покачивалась. А потом упала на колени и, вцепившись в крест, закричала, голосом пропитанным болью и злостью:

– Я просто хотела, чтоб мы были все вместе. Неужели я просила так много? За что отняли у меня все?

Каждое ее слово колко отдавалось внутри него, будто в глубине его души скребли кошки. Она как в бреду бубнила слова, которые Макс не мог отчетливо расслышать из своего укрытия. Женя плакал, стонала, выла, а мужчина все больше сникал от удушающей вины и безысходности. Ему хотелось подойти и поддержать девушку, сказать что-то в утешение, но следующее сказанное ей, было как удар в солнечное сплетение:

– Твой брат вернулся! Живой и невредимый.… Как я и говорила тебе! А где же ты теперь?

К чему привели эти проклятые поиски? Кто вернет мне тебя?

Дикий всхлип, и с ветром до него донесся зловещий шепот пропитанный ненавистью:

– Как же я ненавижу его!

Макс пошатнулся, впервые со дня возвращение его выдержка дала сбой. Обещал себе держаться, ради родителей, и старался изо всех сил. Но сейчас осознание накрыло с новой силой, от чего хотелось бежать без оглядки. Ненавидит… Черт побери, знала бы она, как он ненавидит себя. Как хочется выть от того, что не может ничего изменить. Если б Максим только знал, к чему приведут его поступки… Когда-то у него сорвало крышу, и мозг затуманенный наркотиками, совершено не видел рамок. Позже он осознал, что натворил. Правда, не за все чувствовал вину, по большому счету ему было плевать до недавнего времени. Лишь перед родителями испытывал жуткий стыд.

Макс знал, что брат его ищет, об этом его предупреждали не раз. Но мужчина не собирался возвращаться. Зачем? Чтобы постоянно видеть упрек в глаза семьи, или просить прощения за то что, ему вряд ли простят? Не особо-то нужно это было. Он научился жить самостоятельно. Да сначала, когда все деньги закончились, было сложно, а потом привык. Работал в одном бойцовском клубе, там как раз и научился контролировать свой гнев, также нашел применение необузданной злости. Но когда Игнат стал активно его преследовать, пришлось переезжать из города в город, а потом и страны менять. Тогда он брался практически за любую временную работу: подрабатывал в барах, на заправках, участвовал в уличных боях. У него была сила, но отсутствовал опыт, поэтому зачастую выходил проигравшим, да и хорошо помятым, но зато получал лаве. Это стало его образом жизни, который полностью устраивал Макса. Никто не говорил ему, что хорошо, что плохо. Никто не диктовал, что нужно делать, он все решал сам. Но в итоге ему поднадоели эти кошки мышки с братом, и Макс вернулся, чтобы об этом сказать тому в лицо. А заодно и с семьей повидаться. Хотя догадывался, что не особо те будут рады его видеть.

Не проходит и получаса, чтобы он не задавался вопросом: почему не приехал на пару дней раньше? Ведь это могло все изменить, совершенно все? И у него не было ни ответа, ни оправдания, вернее был: он просто не хотел. Только от этого ни черта не легче!

Увидел, как женщина с коляской выходит из подъезда, сразу узнал мама Жени. Не раздумывая, вышел из машины, иначе снова появятся сомнения, и он не сдвинется с места. Подошел к ней и помог спустить со ступенек коляску, она посмотрела с благодарностью и произнесла:

– Спасибо, молодой человек.

– Не за что,– ответил Макс, не зная как завести разговор с женщиной. Знает ли она о том, как он поступил с ее дочерью? В курсе ли кого девушка винит в смерти мужа?

Но все же собрался с духом и произнес:

– Тамара Игоревна, может вам, нужна какая-нибудь помощь?

– Простите, мы знакомы?– удивилась женщина.

– Да извините, вернее нет,– растерялся мужчина, что в принципе было не свойственно для него,– Я Максим брат вашего… Игната.

Около минуты она внимательно рассматривала его, и на ее лице не отражалось ни злости, ни недовольства. А потом, тяжело вздохнув, произнесла:

– Максим, да я слышала о тебе. Женя не говорила мне, что ты вернулся. Макс еле заметно выдохнул, видимо женщина не в курсе о его косяках.

– Наверное, ей не до этого,– не сразу нашелся с ответом он.– Тамара Игоревна как Женя?

– Делает вид, что нормально,– тихо ответила мама девушки, а на лице отразилось страдание. Но она быстро собралась и удивила Максима следующим вопросом.– Не прогуляешься с нами?

– Конечно, если вы не возражаете…– а он, то и не надеялся, даже, что его подпустят к племяннику.

Ребенок закряхтел в коляске, и женщина, приоткрыв накидку, поправила малышу пустышку, сказав:

– Вот оно наше счастье, посмотри.

Макс неуверенно наклонился к люльке и заглянул под капор. Он почувствовал, как защемило в груди, когда увидел сопящего младенца с полуоткрытыми глазками, так похожего на Игната на детских фотографиях. Раньше Максиму не приходилось иметь дело с детьми, тем более с такими маленькими, он как-то вообще о них не думал. Но этот малыш, его семья, частица брата которого больше никогда не увидит. Практически сразу же ощутил какую-то близость к ребенку, странное необычное волнение, захотелось тронуть маленькую щечку, чтобы проверить, не холодная ли она, не замёрз ли младенец.

– Сколько ему Тамара Игоревна?– спросил мужчина, продолжая, смотреть, не отрываясь до тех пор, пока женщина не закрыла мальчика накидкой и продолжила прогулку.

– Почти четыре месяца,– ответила она спокойно, а ему стало не по себе от того, что он не знает даже таких мелочей.

Тамара Игоревна шла, несколько минут молча, будто обдумывала что-то, а потом произнесла голосом пропитанным горечью и болью:

– У меня душа болит за дочку. Женечка делает вид что держится, но это только вид,– женщина замолчала, Макс понял, что она пытается подавить слезы.

– Тамара Игоревна, ей нужно время…

– Нет, нет Максим, ты не понимаешь,– тяжело вздохнула Тамара Игоревна,– Я тоже много лет назад потеряла мужа и знаю что это. И весь мой мир был в дочке. Но Женя… Она сидит и смотрит в одну точку, даже не слышит, что рядом навзрыд плачет малыш. И пока я ее не затормошу, она не реагирует, а потом говорит, что не слышала. Но как не слышала то, он же рядышком в кроватке?

Женщина не выдержала и все же всхлипнула, Макс понимал, что ей нужно выговориться и не знал какие слова подобрать в утешение. У него у самого внутри водоворот агонии, от которого хочется согнуться пополам.

– Это так страшно Максим, Женя как будто не с нами. Стыдно сказать, но я боюсь оставлять Кирюшу с ней одного. Нет, ни потому что она может причинить ему вред, просто дочка забывает, что он рядом, такой беспомощный.

– Тамара Игоревна, я бы поговорил с ней, только боюсь я последний человек на земле, которого Женя будет слушать,– задумчиво произнес Максим, он действительно не знал, как может помочь.– Но я постараюсь что-нибудь придумать.

– Ох, боюсь, как бы ни стало хуже. Если бы ты только видел ее глаза,– женщина утерла ладонью слезы,– Они безжизненные, она словно смотрит сквозь меня. Бедная моя девочка, она так любит Игната, что никак не может признать его смерть.

Макс на секунду прикрыл глаза и сжал кулаки, каждое слово Тамары Игоревны резало на живую. Его вина и так была безмерна, но все же еще росла и росла. Он бы отдал все на свете, чтобы вернуть брата, а Жене мужа и отца племяннику. Но как, черт возьми, душит эта беспомощность, тупик о который хочется биться головой. И теперь тревога за жену Игната, точно не даст ему покоя. Нужно что-то сделать, только вот что?