5. Первый день

Просыпалась я с трудом. Тело гудело, мышцы внизу живота и на внутренней стороне бёдер ныли. А на душе было тяжело и тоскливо. Даже яркое солнце за окном казалось потускневшим. Всё-таки это был не сон. Совсем не сон, потому что первое, что я увидела, взяв в руки телефон — короткое сообщение с незнакомого номера: Через два часа за тобой заедет машина. Сухое сообщение, от которого кожу прошило холодом от страха. Чего он от меня хочет? Сказал, что буду отрабатывать, значит, каждый день ездить к нему и удовлетворять в любое удобное время? Сил, чтобы злиться, сегодня не было. Вся вчерашняя бравада испарилась, осталась только обречённость. Так же было, когда папа сказал, что проиграл меня в карты. Теперь вот, это сделал муж. Судьба у меня, что ли, такая: переходить из рук в руки без права выбора? На глаза набежали злые слёзы, и я нервно смахнула их — забыла уже, когда плакала в последний раз, сейчас бы ещё рыдать из-за этих… Тяжело вздохнув, я села и посмотрела на часы — сообщение пришло почти полтора часа назад, у меня осталось не так много времени, но я не собиралась носиться по комнате, как собачонка в ожидании хозяина. Подождёт, ничего с ним не сделается.

Что надевать, куда меня отвезут, чего вообще ждать от сегодняшнего дня, я не знала. Поэтому решила, что лучше быть во всеоружии и, желательно, застёгнутой на все пуговицы во всех смыслах. Хотя после вчерашнего такое поведение может показаться Максу смешным, плевать. Я не собираюсь сдаваться вот так, просто. Или пусть прямо скажет, чего именно от меня ждёт.

Выбор остановился на платье миди, летящем, шифоновом, тёмно-зелёного цвета. Длинные прозрачные рукава заканчивались тоненькой резинкой на запястьях. Воротник застёгивался на пуговку прямо под горлом, а талию обвивал тонкий пояс. Я убрала волосы в строгий пучок, обула скромные туфли на невысоком тонком каблуке и посмотрела на своё отражение: прилично, строго, не лишено изящества. На лице минимум косметики, лишь немного туши на ресницах и тонкий слой консилера с тональным кремом, чтобы замазать синяки под глазами. Посмотрев на часы, я досадливо цокнула: уложилась во время, как специально!

Вадика дома не было, и это к лучшему — смотреть на него сейчас я бы не смогла, наверняка захотела бы выцарапать глаза! Телефон молчал, поэтому я просто спустилась на подземную парковку и остановилась у лифтов. Пусть тот, кто за мной приехал, сам ищет. Чёрный бентли будто только и ждал моего появления: отделившись из второго ряда, он плавно подъехал, чуть слышно шурша шинами. Водитель, не из вчерашних охранников, вышел, кивнул мне и открыл заднюю дверь. Что ж, хотя бы обращаются с уважением. Слабо улыбнувшись в ответ, я села в машину и попыталась взять себя в руки: сердце колотилось, как заполошное, дышать было трудно. Даже пальцы слегка подрагивали.

Поймав свой взгляд в зеркале, я недоверчиво покачала головой: выражение глаз как у испуганного зверька, зрачки крохотные, отчего глаза кажутся ярко-зелёными. Крепче вцепившись в клатч, я уставилась в окно, пытаясь угадать, куда именно мы едем. Впереди вставали небоскребы Москва-Сити, неужели, Макс там живёт? Или у него там офис? Вчера не стала вчитываться в такие подробности, а сейчас бы они очень пригодились. Водитель включил музыку, какое-то задорное кантри — странный выбор, но может, такую музыку любит Макс? Стоило о нём подумать, как телефон пискнул сообщением.

«Покажи мне своё бельё».

Щёки моментально вспыхнули. Немыслимо. Как он себе это представляет? Покосившись на водителя, который внимательно смотрел на дорогу, я аккуратно сдвинула подол платья, подтягивая его к бедру, и быстро сфотографировала край кружевной резинки. Тут же вернула платье на место и прикусила губу, чувствуя, что ещё немного, и попросту заработаю инфаркт.

«Сними его».

От нового сообщения я буквально подпрыгнула на месте, возмущенно уставившись в экран. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрывая глаза. Чёртов Макс, чёртов контракт, который я и прочитать толком не успела, и я — верх идиотизма, потому что согласилась. Да и гори оно огнём: и бизнес, и траст, и вообще всё! Как я могла на это подписаться?!

«Я жду».

Подпитываясь злостью, не иначе, я яростно стянула бельё, привстав на сиденье и стараясь не думать о водителе, который естественно заметил мою возню. Теперь красными были не только щёки, но и шея. Смяв трусики в ладони, я отправила сообщение и замерла в ожидании ответа. Если он потребует фотографию в доказательство, пошлю. Точно пошлю, пусть хоть убивает.

«Подними юбку. Я хочу, чтобы твоя попка касалась сиденья».

Нелепое требование. Но его хотя бы было несложно выполнить. Я осторожно подтянула платье со спины: салон был обит бежевой кожей, надеюсь, денег на химчистку Макс не жалеет. Больше никаких сообщений от него не было, мы продолжали ехать, маневрируя в пробке. Прикосновение выделанной кожи к промежности поначалу смущало, но вскоре кожа приняла температуру моего тела, губы внизу слегка раскрылись и мягко елозили по сиденью, когда машина притормаживала. Это было… странно. В чём-то даже волнующе, но больше всё-таки странно. Сидеть так, с совершенно незнакомым мужчиной, без трусов, ожидать нового приказа от того, кто, по сути, сейчас имеет все права на моё тело.

Напряжение не покидало, напротив, оно нарастало с каждой минутой, сворачивая нервы в тугой перепутанный узел. Руки перестали дрожать, но платье облепило спину. Кажется, в последний раз я так волновалась перед защитой диплома почти пять лет назад. Но даже те эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала сейчас. К тому же, до сих пор не могла решить, как именно мне относиться к Максу, как себя с ним вести, что говорить? Разыгрывать неприступность поздно. Оскорблённую невинность — смешно. Попытаться напомнить про его чувства?.. Кажется, это бесполезно. Придётся плыть по течению и реагировать по обстановке.

Странное дело, но мне даже удалось немного расслабиться, но сердце снова подскочило к горлу, когда мы въехали на подземную парковку. Я так задумалась, что даже не заметила, куда именно мы приехали. Торопливо поправив платье, я сунула трусики в клатч и вышла, когда водитель открыл дверь. Тут же вздрогнула, заметив знакомое лицо: один из вчерашний охранников с абсолютной невозмутимостью сухо поздоровался и проводил к лифтам. На восемнадцатом этаже мы вышли, и я невольно зажмурилась — столько света здесь было. Казалось, он идёт отовсюду: и от огромных панорамных окон, в которые врывалось солнце, и от яркой подсветки светло-бежевых деревянных панелей, на которых были развешаны картины. На ресепшене сидела привлекательная брюнетка, которая широко улыбнулась, увидев меня.

— Елена Александровна? Максим Эдуардович вас ждёт, проходите. Последняя дверь по коридору.

Надо же. Не думала, конечно, что на меня сходу наденут ошейник, но что так приветливо встретят… Это сбивало с толку ещё больше, чем его требование ехать полуголой. Охранник остался за спиной, я прошла по коридору, с одной стороны которого шли раскрытые двери, а с другой, у панорамных окон, располагались столы сотрудников. Привычная для офиса суета — такая же всегда была у папы, никакого излишнего любопытства. Казалось, на меня вообще никто не обратил внимание. Приободрившись, я даже позволила себе улыбнуться, подойдя к двери. Стучать не стала — раз сказали, что ждёт, можно входить.

Кабинет был тем же, что и в интервью. Стол буквой Т у окна, два кресла и широкий диван, между ними круглый низкий столик. Пара картин — он буквально помешан на живописи, хорошо хоть вкус хороший. Два стеллажа с книгами и папками. Макс стоял у окна, спиной ко мне, скрестив руки на груди. Пиджак висел на спинке его кресла, и я могла без препятствий любоваться широкой спиной, плечами и тем, как облепила мускулы на его руках белая рубашка. «Да и задница у него ничего», — подумалось, когда взгляд скользнул ниже.

— Ты оказалась сговорчивой, это хорошо, — проговорил он, не оборачиваясь. Я сделала несколько шагов, подошла ближе, остановилась в метре, не больше.

— Ждал, что я буду сопротивляться? — хмыкнула горько. — А есть ли смысл?

— Рад, что ты это понимаешь, — ровно ответил Макс, рассматривая что-то далеко внизу. О чём с ним говорить, я понятия не имела. Поэтому просто молчала, ожидая… Чего? Следующих указаний, приказов? В дверь тихо постучали, появилась секретарша с подносом. Быстро расставила чашки и так же быстро вышла.

— Кофе со сливками, — в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Макс и наконец повернулся. — И две ложки сахара. Или твои вкусы изменились?

— Нет. — Горло невольно стянуло так, что даже короткое слово оцарапало гортань. Он что, до сих пор помнит?

— Хорошо. — Макс обогнул меня, кивком головы приглашая за собой. Воздух пришёл в движение, тёплый, он пах лемонграссом, оставляя за собой сухой терпкий шлейф. Вчера я не заметила, как он пахнет. Точнее, мне было совершенно не до того. Сев в кресло напротив, совсем как та журналистка, я положила клатч на стол и потянулась к чашке. Позавтракать не успела, но мне бы сейчас кусок в горло не влез. Макс продолжал молчать, пристально рассматривая меня, и под этим взглядом хотелось закутаться в одеяло так, чтобы из него торчал один нос.

— Ты не оделась обратно? — вдруг спросил он. Губы растянулись в хищной улыбке, от которой я невольно поёжилась, но быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и гордо бросила:

— Нет.

Взяла клатч и продемонстрировала тёмно-зелёное кружево. Потом также демонстративно вернула их обратно и выпрямила спину. На языке закрутилось язвительное: вы же приказали, хозяин, но я сдержалась. Не время его злить. Может, всё ещё обойдётся.

— Покажи. — В его глазах зажглась насмешка. Скрестив руки на груди, Макс откинулся на спинку кресла, так и прожигая серой ртутью.

Стиснув зубы, я проглотила очередную порцию сарказма, а ведь так хотелось вспомнить курс психологии и напомнить об одержимости мужчин властью над женщиной. Пусть я и знала, что и с потенцией, и с размером у Макса всё было в порядке, но где-то же крылась причина этой властности.

— Я жду, — напомнил он, и в голосе едва заметно прорезалась угроза.

Протяжно выдохнув через нос, я медленно подняла подол платья к бёдрам и так же медленно развела ноги, насколько позволяла ширина кресла. Удовлетворённо хмыкнула про себя, заметив, как сверкнули его глаза. Хоть в позе ничего не поменялось, и ни один мускул не дрогнул на лице, Макс вдруг напомнил мне хищника, учуявшего добычу. Крылья носа затрепетали, будто он пытался учуять мой запах. Небрежно, насколько мне позволяла поза, я потянулась за кофе и сделала небольшой глоток.