Глава 6

Продолжая философствовать о жизни и смерти, черт снова ушел вглубь пещеры и вернулся оттуда со специальной опорой-треногой, которую поставил поверх костра, предварительно подвесив на него свой котелок. Потом стал вытаскивать из мешка огромных, живых крыс и бросать их прямо в раскаленный котел.

Не передать словами, какой ужас и отвращение я испытала при виде процесса готовки ужина. А из-за запаха гари, исходящего из котелка и который впоследствии заполнил собой всю пещеру, Эдик стал проситься наружу.

Я закрыла рот ладонью, старалась как можно реже дышать. А Герман, напротив, с удовольствием вдыхал «аромат» своего ужина.

Может, я и была безумно сильно голодна полчаса назад, а сейчас мне расхотелось даже пить, не то чтобы есть.

Но, к моему удивлению, ради хотя бы вежливости и гостеприимства, Герман даже не предложил мне присесть с ним за его булыжный стол. Молча вывалил только что поджарившихся крыс в алюминиевую тарелку и, присев на камень, стал в обе щеки уплетать их.

Никакого воспитания и культуры.

А что я удивляюсь? Он же черт.

- Чего смотришь? – раздраженно спросил голодный зверек, поймав на себе мой взгляд.

Я сморщилась и отвернулась от черта, не желая видеть весь этот тошнотворный процесс принятия пищи.

Неужели здесь все питаются крысами? Если так, то меня ждет голодная смерть в аду, как бы это смешно не звучало.

- Чего развел вонь на всю округу? – вдруг со стороны выхода раздался чей-то скрипучий голос.

Мы с чертом синхронно поворачиваем головы в сторону голоса.

- Бабушка, ты уже пришла? – взвизгнул черт, чуть не подавившись аппетитным куском шерстяного деликатеса.

- Так это и есть Баба-Яга? – невольно вырывается у меня.

- Какая я, к лешему, тебе Баба-Яга? – проворчала женщина, еле-еле скребя до нас. – Черт ты невезучий, - обращается к своему внуку, – сказала же, не называть меня так. Насмотрелся человеческих сказок, дурень ты пустоголовый.

Теперь я понимаю, в кого Герман такой ворчливый. Впрочем, бабушка будет похлеще него в плане ворчливости.

В отличие от своего внука, она не была чертом, а скорее всего человеком пожилого возраста, если выражаться мягко. А если передать образ более точно, то это уродливая старуха в непонятных лохмотьях, со спутанными седыми волосами, длинным горбатым носом, торчащими изо рта клыками и покрытым бородавками, морщинистым лицом зеленоватого оттенка. От нее исходил невероятно сильный запах плесени и сырой земли.

- Это и есть твой человек? – шаркающей походкой начинает приближаться ко мне, вытянув вперед костлявые грязные пальцы с длинными желтыми ногтями, прям как в фильме ужаса. Я замираю от страха. – Точно живая. – Убедилась она, после того, как больно схватила меня за щеки и потрепала их до красноты. – Тощая, как моя правая нога. Бледная, как поганка. Ну, и уродливы же люди, - вдруг сплюнула она в сторону, с гримасой отвращения на лице.

- Бабуль, надо вернуть человека обратно, пока стража Люцифера не добралась до нее. – Пропищал Герман с волнением, заметно побаиваясь свою бабулю.

Если Герман боится ее, то я-то уж подавно. Чувствую, без еще одной порции волшебного успокоительного мне не осилить разговор с этой злобной престарелой колдуньей.

На улице стало темнеть, будто невидимое глазу солнце стало уходить за горизонт.

Ночь в аду – это что-то ужасное и зловещее, тем более, когда вокруг тебя орудует банда нечисти. Но мне бояться нечего, ведь рядом со мной находится самый настоящий черт и его бабушка – злобная колдунья.

Герман снова развел огонь, унес вглубь пещеры свой котелок и треногу, после чего мы втроем разместились возле костра, и, словно в пионерском лагере, бабуля начала рассказывать ужасы перед сном:

- Что тебе известно о Люцифере?

- Он демон. – Отвечаю с волнением в голосе, будто нахожусь на экзамене.

Ведьма смотрит на меня, молчит, видимо ждет, что я продолжу. А мне и сказать-то больше нечего.

- Ну? – требовательно смотрит, так и не дождавшись от меня продолжения.

- Я больше ничего о нем не знаю. – Признаюсь, пожимая плечами.

Ведьма и Герман смотрят на меня удивленно.

- Вот безграмотное существо. – Сморщившись, пробубнила себе под нос ведьма. – И чему вас только на Земле учат?

- До того, как попасть сюда, я вообще не верила в существование ада. – Продолжаю шокировать нечисть своими признаниями. – А о Люцифере у нас говорят, как о вымышленном, не существовавшем в мире персонаже.

- Не дай Сатана услышать Люциферу твои слова. – Сплюнула ведьма в сторону, после чего с явным испугом на лице дотронулась до переднего зуба.

Смотрю на нее и не понимаю, что она делает.

И Герман проделал то же самое.

- Ритуальный жест, отгоняющий от нас гнева Сатаны. – Объяснил Герман, не дожидаясь, пока я сама спрошу об этом.

- А мы крестимся. – Я уже подняла руку ко лбу, хотела продемонстрировать им, как именно мы это делаем, как вдруг:

- Не смей! – заорала ведьма и словно ошпаренная отскочила от меня на метр. – Превращу в крысу и съем! – пригрозила она, вытянув вперед свой длинный, костлявый указательный палец.

Почему-то я ей верю. Опускаю руку.

- Не делай так больше. – Произнес Герман побелевшим рылом.

Теперь ясно, отчего его пятачок меняет цвет. При испуге или сильнейшем волнении он становится бледным.

С недовольным лицом злобная бабуля вернулась к костру, и мы дальше продолжили говорить о Люцифере:

- Люцифер – падший ангел, сын богини утренней зари Авроры и Кефала, был незаслуженно низвержен с небес в преисподнюю. А ведь был когда-то любимцем Бога. Ведь он само совершенство: величественный, разумный, светлый и прекрасный. Олицетворяет в себе гордость и свободу, бездуховное и низкое познание. Ах, - мечтательно закатила глаза она, накручивая на палец выступающий седой клок волос, и тут же грустно вздохнула, - какой красивый мужчина…

Представляю, каким в ее представлении должен быть красивый мужчина: чем ужаснее – тем красивее.

- Бабуля, не отвлекаемся. Ты по существу говори. – Попытался Герман привести размечтавшуюся бабулю в чувство.

- Молчи, черт невезучий. – Вытаращила на внука свои злобные глаза, потом снова посмотрела на меня. - Его величие, его и погубило. – Продолжила она рассказывать о своем кумире. - Его власть в аду безгранична.

Вдохновленно вставил в рассказ о Люцифере свое слово и Герман:

- Люцифер бессмертен, понятие смерти не применимо к нему ни в каких формах. И он обладает сверхсилой – физически сильнее любого демона, ангела, языческого бога, монстров и прочих существ.

- Кстати, Люцифер питает сильнейшую ненависть к людям. Если попадешься ты к нему в образе человека – можешь сразу распрощаться своей жизнью. – Добавила ведьма, чем очень напугала меня.

- Угу, - поддакивал ей черт.