ГЛАВА 7

РУБИ

В пятницу Дилана нет на экономике, чему я радуюсь. Не думаю, что хочу видеть его после того, как два дня назад он заставил меня ощутить себя ничтожеством.

Выходные приходят и уходят: в субботу я работаю, в воскресенье делаю домашнее задание, отсыпаюсь и смотрю фильмы.

Во вторник, когда Дилан проходит мимо, то улыбается мне и поднимает руку в приветственном жесте, но я отвожу взгляд, не отвечая ему. Все занятие у меня зудит затылок – догадываюсь, что это он на меня смотрит, но ни разу не оглядываюсь, чтобы это проверить.

«Так, никто».

Я вскакиваю со своего места сразу же, как профессор прощается с нами до четверга. Хочу уйти одной из первых, чтобы не столкнуться в проходе с Диланом и вообще, не искушаться посмотреть на него.

Как парень, который едва со мной говорил, мог так сильно меня ранить?

В коридоре сливаюсь с потоком студентов. У меня есть два свободных часа, и я планирую посвятить это время для написания эссе в тишине библиотеки. Надеюсь, у меня получится, несмотря на то, что мои мысли заняты одним парнем.

‒ Руби!

Я слышу, как зовет меня голос за спиной, и мгновенно его узнаю, но не останавливаюсь. Притворюсь, что не слышу.

‒ Руби, стой! Подожди!

Голос Дилана уже совсем близко и я нехотя останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

‒ Привет. ‒ Он становится передо мной, и я вынуждена на него посмотреть. ‒ Как у тебя… дела? ‒ Он немного сутулит плечи; синие глаза выдают настороженность. Его что, еще и удивляет мое поведение?

‒ Ты это серьезно? – фыркаю я, чем еще больше сбиваю его с толку.

‒ Я что-то не то сделал?

Его замешательство кажется даже искренним.

Я качаю головой и возобновляю шаг.

‒ До свиданья, Дилан.

Мой голос холоден, с чем я себя и поздравляю. Не знаю, что он там себе возомнил, но я не собираюсь убиваться из-за него. Или еще что.

‒ Очевидно, сделал, ‒ вздыхает он, поравнявшись со мной. ‒ Не скажешь, что именно, чтобы я мог это исправить?

Его притворство вызывает во мне вспышку гнева. Я вновь останавливаюсь и торможу так резко, что он едва не спотыкается об меня.

‒ «Так, никто!», ‒ передразниваю я его, и чуть не смеюсь, когда вижу, как бледнеет его лицо. ‒ Предвосхищая твой вопрос: да, я тебя слышала! Поэтому до свиданья, Дилан! – повторяю я. ‒ Не трать свое время на меня, я ведь никто!

Я делаю еще одну попытку уйти, но он не позволяет, взяв меня за руку.

‒ Постой, пожалуйста, и дай мне все объяснить, хорошо? – просит он, и я вижу мольбу в его голубых глазах, которая заставляет лед в моем сердце таять.

Мне хочется крикнуть, что его объяснения мне не нужны. Что уже поздно и ему надо было раньше думать, но не могу себя заставить, когда он так смотрит.

‒ Ладно, ‒ все еще сдержанно решаю я, ‒ у тебя есть пять минут.

ДИЛАН

‒ Здесь свободно, ‒ говорю я Руби, открыв дверь ближайшей аудитории и убедившись, что она пуста. Я не могу просить прощения у этой девушки, стоя в загруженном студентами коридоре, пытаясь объясниться с ней в их гвалте.

Чуть поколебавшись, она проходит мимо меня, и я захожу следом. Прикрываю дверь, отгораживая нас от гула голосов. Знаю, она дала мне пять минут и не сомневаюсь, что как только они истекут, она уйдет, но все равно не могу заставить себя начать говорить.

Я облажался. Когда сегодня я с ней поздоровался, а она не ответила, почуял неладное. Сразу закралась мысль, что это из-за той встречи в кофейне. Руби мне тогда улыбнулась, а я повел себя отстраненно, будто мне наплевать на нее. Но я не хотел подогревать любопытство Гвен. К моей досаде, она догнала меня, когда я шел за кофе, и увязалась за мной. Мы вращались в одной компании, и я не мог открыто послать ее. Можно было прикинуться, что у меня есть срочное дело и свалить – но, черт! – в тот день было так холодно, что желание получить горячий кофе пересилило желание сбежать от Гвен.

Всю лекцию я прожигал затылок Гвен взглядом, почти не слушая профессора, в надежде, что она обернется, как делала раньше. Но Руби все пятьдесят минут просидела с неестественно прямой спиной и на меня не смотрела. У меня похолодело в желудке, когда подумал, что она могла услышать мой ответ Гвен, когда та спросила о ней. Я обронил скупое «Так, никто» только чтобы Гвен отстала и больше не расспрашивала.

Руби обхватывает себя руками и вскидывает брови в нетерпеливом ожидании. У меня перехватывает горло, когда она становится в эту защитную позу, будто хочет отгородиться от меня.

‒ Я не собираюсь ждать вечно, Дилан, ‒ в ее голосе слышится раздражение.

‒ Так, ладно – знаю, как это должно быть выглядело, но я на самом деле не имел в виду то, что сказал. ‒ Вдруг разволновавшись, как подросток, чего со мной уже давно не было, провожу рукой по волосам. ‒ Руби, мне жаль, что так вышло, и ты расстроилась. ‒ Это правда – мне действительно жаль, и я говорю это не для большей драматичности. ‒ Я сказал так, потому что не хотел привлекать внимание Гвен к тебе. Гвен бывает… токсичной, а ты… ‒ «не сможешь ей противостоять», ‒ договариваю про себя.

‒ Я «что», Дилан? ‒ моргнув, едва слышно спрашивает Руби.

«Слишком хорошая и не заслуживаешь быть объектом травли, которую может устроить Гвен».

‒ Ты другая. ‒ Я жму плечом, не сводя глаз с ее лица.

Притихнув, Руби смотрит себе под ноги, а я мысленно скрещиваю пальцы, чтобы она меня простила. И когда так случилось, что эта девчонка так глубоко просочилась в мою жизнь?

‒ Хорошо. ‒ Она делает глубокий вдох. ‒ Я принимаю твои извинения.

Я ловлю ее взгляд и ее губы дергаются в сдержанной улыбке.

‒ Я прощен?

‒ Я лишь сказала, что твои извинения приняты.

Ее улыбка становится шире, и я тоже улыбаюсь ей, чувствуя, как отлегло от сердца.

‒ Ты сейчас свободна?

Я заметил, что она не торопится, хотя занятия уже начались. Мне бы не хотелось заставлять ее прогуливать.

‒ Да, до двух у меня свободное время. А что? ‒ Взгляд ее становится настороженным.

‒ Есть у меня тут одна идея.