10

- Ты что такая печальная? Болит нога? – спрашивает он обеспокоенно и строго смотрит на мою медсестру, сидящую в кресле у дальней стены. – Вы сегодня кололи Аполлинарии Михайловне обезболивающее? Или ждете от меня указаний?

- Но она не говорила… - пытается возразить та.

- А вы сами не видите? - рычит Шмелев, настойчиво подводя меня к кровати. – Не терпи боль, любимая, - шепчет он, приподнимая подол платья, и строго велит моим матери и сестре. – Выйдите, пожалуйста.

- Платье помнется, - пытаюсь воспротивиться я. – Я потерплю, - заверяю торопливо, боясь, что будущий муж догадается об истинной причине моих слез.

- Ерунда, - хмыкает Федор Ильич. – Принцесса Диана выходила замуж в ужасно мятом платье. И ее видел весь мир. А у нас домашняя церемония.

Чувствую, как в мышцу вонзается игла, и вместе с болью от укола в моей пустой башке бьется простая до безобразия мысль.

«Все! Клетка захлопнулась!»

Шмелев помогает мне сесть на постели. И откинув в сторону трехслойный подол свадебного платья обнажает мои ноги чуть ли не до самых трусиков. Спокойно надевает мне на ноги туфли. По-хозяйски проводит ладонями по белым чулкам, каждым движением давая понять, что отныне я полностью принадлежу только ему. Послушная жена состоятельного мужчины.

- Сладкая моя, - шепчет хрипло и, осмотрев меня жадным взглядом, интересуется насмешливо.

- А где колье, что я тебе подарил? Отдала сестре или загнала в ломбард?

- Нет, оно в сейфе, - лепечу я. – Мне кажется, изумруды плохо сочетаются с диадемой.

- В них отражаются твои глаза, - улыбается Федор Ильич, мягко целуя меня в нос. – Уважь мужа, котенок. Сегодня твой день, и ты должна блистать на все сто!

Киваю, зная, что Шмелев все равно настоит на своем.

Покорно подставляю шею под тяжелое ожерелье. Замочек щелкает, впуская в душу студеную безысходность.

«Это конец. Теперь я полностью во власти мужа. Не вырваться, и никогда не обрести свободу!»

***

С Жанкой в день приезда мы болтаем до утра. Ей, правда, приходится позвонить Назарету и отпроситься на ночь.

- Прости, милый, сестра приехала, - докладывает она, выходя из кухни, где мы, нажарив картошки и мяса, устроили посиделки. До меня долетают какие-то смешки и шепот сестры.

- Он с друзьями в баню пойдет, - вернувшись к столу, машет она рукой. – Развлекаемся каждый по своей программе.

Я внимательно вглядываюсь в счастливое лицо сестры и прошу Боженьку дать ей счастья. Если у меня жизнь не задалась, то пусть уж хоть ей счастья обломится.

- Завтра мы с Назаретом идем на скрининг, - заявляет Жанка. – Заодно и пол ребенка узнаем.

- А ты кого хочешь? – задаю глупейший вопрос.

- Да мне все равно, - пожимает плечами сестра. – Ну, не знаю даже… Родить поскорее хочется, - признается она. - Надоело с пузом ходить.

- Да срок-то еще небольшой, - ласково напоминаю я. – Ты маме когда скажешь?

- Давай договоримся так, - строго замечает сестрица. – Я молчу о твоем местонахождении. А ты - о моей беременности. Согласна?

- Ладно, - сдаюсь я, смутно догадываясь, что Шмелев обязательно возьмет в оборот моих родителей. А они люди простые. Интригами не искушенные. Вряд ли смогут что-то утаить от Федора Ильича. Проболтаются обязательно, а потом затянут песню «Разберитесь по-хорошему!». Федя им наврет с три короба и рванет за мной в Никитск.

- Вот и славно, - весело замечает Жанна. – Маме отправь письмо какое-нибудь, чтобы она не волновалась. И с утра долго не разлеживайся. Я вернусь, поедем с тобой к Люсе…

- А кто это? – удивилась я, желая отдохнуть, а не бродить по хаткам.

- Самая крутая акушерка в городе. Специализируется на домашних родах. Обычных или в воде. Я с ней рожать планирую. Назарет уже договорился…

- Здорово, вот только при чем здесь я?

- Люся… Людмила Вячеславовна то есть, обычно работает с доулой. Она сама очень строгая. Ее требования должны выполняться неукоснительно. А доула – помощница для роженицы. Она объяснит, что требуется. Водички принесет, потрет спинку и ножки. Научит правильно дышать. Она как буфер между строгой Люсей и капризной клиенткой, понимаешь?

- Допустим…

- Так вот, - вздыхает сестра и смотрит на меня как на умственно отсталую. – Ирка – ее последняя доула - умотала работать в спортзал. Она вообще-то инструктор по йоге. И Люся сейчас ищет специалиста. А у тебя дипломы потрясающие. Как раз в тему. Вот она и заинтересовалась…

- А откуда она про меня знает? – изумленно смотрю на сестру. – Я же только в Никитск приехала.

- Ну, здрасьте-пожалуйста! – разводит руками Жанка. – Твой Шмелев, небось, тебе все мозги выел. Ничего не соображаешь, Полька! Пока ты ко мне летела, я все и обтяпала. Скажи спасибо, что у тебя такая сестра умничка!

- Но, - пытаюсь переварить информацию. – Жанна, я никогда таким не занималась. Училась на психфаке в свое удовольствие…

- Вот пора и совместить приятное с полезным. Жить-то на что-то надо. Сумку от Фурлы уже, конечно, не купишь, но на булку с маслом должно хватить. Не зря же ты училась, систер!

- Не зря, - эхом повторяю я, даже не рассчитывая на такой благополучный исход.

Прекрасно помню, почему решила пойти учиться. Лишь бы меньше бывать рядом с Федором. И хоть как-то занять мозги. Честно говоря, мне больше всего хотелось продолжить учебу в медицинском. Выучиться на гинеколога и вести прием в каком-нибудь известном центре. Но стоило мне только заикнуться об этом Шмелеву, как у него глаза вылезли из орбит.

- Врач, по сути, обслуга, моя дорогая, - шипит он. – Тебе, как моей жене, недопустимо чужие пилотки разглядывать. Как мне с тобой тогда в одну постель ложиться, зная, куда ты всовывала пальцы и на что смотришь весь день. Еще в дом заразу принесешь…