Глава 2.

- Ты, как держишься? – участливо спросила Валя.

- А ты уже откуда знаешь? – без особого интереса ответила на вопрос вопросом обманутая жена.

- Так все уже знают, - призналась Чернушкина. – Не говорят только. Меж собой шушукаются, но так, чтоб до тебя не доходило. А может, простишь его, а? Любишь же, Настя.

Она тяжело вздохнула, словно камень на груди дышать не даёт, и сказала:

- А ты бы простила?

Валя пожала плечами, хмыкнула:

- Убила бы.

- А я убить не могу, но и простить тоже, - грустно прошептала подруга. – Ладно, переживу как-нибудь. Не я первая и не я последняя.

- Это правда, Настёна, - обняв подругу, чтобы хоть как-то поддержать, Валя повела её в палату к поступившему мальчику.

Маленький испуганный человечек сидел на кровати в одноместной палате с незнакомой ему тёткой. Она уже битый час пыталась успокоить ребёнка, давая пустые обещания, что он обязательно вернётся домой. Нет больше у малыша дома и забирать его некому. Как сказал фельдшер со скорой: бабушка мальчика умерла. Дежурный врач осмотрел ребёнка, назначив капельницу с глюкозой. Малыш около четырех дней толком ничего не ел и не пил. Конечно, его состояние не критическое, но лучше перестраховаться. Все необходимые анализы в экстренном порядке взяли. Показатели почти все в норме. Полное обследование уже с утра начнут. А сейчас никак не могли поставить катетер. Анна Михайловна, самая опытная медсестра отделения, попыталась, но ничего не получилось. Только ребёнка до слёз довели. Он с таким ужасом смотрел на новых входящих тёток в палату, что в больших голубых глазах снова заблестели слёзы.

- Ну, вот наш герой дня! – громко сказала Валя. – Знакомься, Анастасия Георгиевна, наш Алёшка!

Малыш сразу отсел подальше от вернувшейся с подмогой толстой женщины. И хоть спецодежда в детском отделении была с весёлым разноцветным принтом, у мальчика она уже ассоциировалась с болью, ведь улыбчивые, но злые тётки тыкали в него иголки.

- Привет, Алеша! – поздоровались Настя, подойдя ближе.

Мальчик замотал головой и, пряча ручки за спиной, жалобно заплакал:

- Я хочу к бабушке… Где моя бабушка? Моя бабушка вас наругает... Вы меня обижаете.

У Насти самой на глаза навернулись слёзы. Он такой беззащитный. Один среди чужих людей и они действительно вынуждены делать ему больно. Ведь Алёша ещё слишком мал, чтобы понять необходимость всех этих процедур. Будь рядом хоть кто-то из близких, малышу было бы не так страшно.

- Ну, не плачь, маленький, - начала успокаивать его Настя, присев рядом на край кровати. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Я только посмотрю твои ручки, хорошо? Где больно было ты мне покажешь?

Ребёнок немного успокоился, но всё ещё недоверчиво смотрел на добрую тётю. А эти большие голубые глазенки ранили в самую душу Настю. Он так смотрел ими, что медсестра не выдержала и осторожно коснулась ладонью головы Алёши. Поглаживая светло-русые мягкие волосики, Настя обняла мальчика, прижав к себе. Малыш инстинктивно, ища защиты у ласковой женщины, уткнулся лицом в неё.

Что испытывала бесплодная Настя впервые прижав к себе ребёнка известно только матерям. Ведь столько эмоций сплелись воедино, взорвав фейерверком в её сердце настоящую волну нежности, которая мгновенно расползалась от клеточки к клеточке. Пятнадцать лет назад, она уже испытывала что-то подобное, когда узнала о своей беременности. Это было настоящее счастье. То, чувство, ради которого женщина и приходит в этот мир.

Никто не сможет сосчитать, сколько раз она мысленно возвращалась в прошлое. Представляя себе, как развивались бы события, если бы с её малышом было всё хорошо. Не было того страшного диагноза, и он бы родился в положенный срок. Какой бы он был? Вот такой, как Алёша. Нисколько не сомневалась Настя. Ведь почему-то её воображение всегда рисовало образ светло-русого, голубоглазого улыбчивого мальчугана с ямочками на щеках.

Малыш чуть отстранился от обнимавшей его женщины и улыбнулся.

Ямочки. На его щеках такие же ямочки, как у её воображаемого сынишки! Неужто кто-то там на верху услышал её молитвы, увидел её слёзы, пожалел и соединил их судьбы? Кто бы это ни был, но от такого подарка Настя не сможет отказаться теперь. Не отдаст. Алёша её. Только её.

- Насть, что с тобой? – коснулась её плеча Валя. – Ты сквозь слёзы улыбаешься.

- Нашла. Счастье своё нашла, Валюша, - обернувшись, прошептала подруга.

- Аааа… Ну, ясно. Может, тогда счастью своему капельницу поставишь? – ничего не понимая, спросила старшая медсестра.

Ребёнок, услышав про капельницу, нахмурился.

- Не надо, - пропищал он. – Это больно.

- Нет, нет, милый, я не буду делать больно, - тут же стала успокаивать малыша Настя. – Обещаю. Ты мне ручки покажешь, где было больно и я поставлю туда, где больно не будет. Так как комарик укусит и всё. Тебя комарики кусали?

Алёша утвердительно кивнул, но все равно смотрел с недоверием.

- Ручки покажешь? - снова спросила добрая тётя.

И мальчик протянул ей свои ручки. Да, венки тоненькие и совсем невидны. Неудивительно, что Анна Михайловна не попала. Но Настя попадёт. Нащупав пальцем венку на тоненьком запястье уже родного ей Алешеньки, она быстро ввела катетер и с первого раза. Малыш только ойкнул, чуть дернувшись, но не заплакал. Потом Настя закрепила его пластырем и сама поставила капельницу, никого не подпустив к ребёнку.

- Я сама, Валя, ладно? – не сколько спрашивала разрешения у своей коллеги она, сколько ставила перед фактом.

- Сама так сама, - согласилась Чернушкина. – Так, девчата, делать больше нечего? Что стоим? Работать! До пересменки, чтобы журнал по инъекциям был заполнен, Анна Михайловна. В двадцатой палате Пашкевич температурил. Мать укол сделать просила. Сделали?

- А зачем делать? У ребёнка она не выше тридцати восьми поднималась. Они сегодня первый день у нас лежат. Да и после капельницы лучше стало, - оправдалась, стоящая в дверях молодая медсестра. – Эта мамаша такая паникерша.

Валентина такой ответ не понравился и она, вставив руки в обширные бока, обрушилась с нравоучениями на осмелевшую подчинённую.

- Вот как матерью станешь, узнаешь как это, когда дети болеют. А ну пошла с градусником к Пашкевичу!

Медсестра пулей вылетела за дверь. И Анна Михайловна не заставила себя упрашивать, ушла следом, оставив Чернушкину с маленьким пациентом и Анастасией Георгиевной.

- Нет ты слышала, а? Ну и молодежь пошла! Всё заставлять надо. Сами ни в жизнь не догадаются, что делать надо, - возмущалась подруга. –