Глава 5.

*** Михаил ***

— Мне семнадцать, не посадят. Плюс я всегда могу сделать так: «Меня заставили, заставили!»

— Дело только в деньгах?

— Боже, Миша, ты ещё хочешь денег мне дать? Ну, тогда я обязана буду стать твоей любовницей, — она проводит по животу ладонью, а потом резко суёт руку под ремень, почти касаясь твёрдого, как сталь, члена.

— Хорош! — выворачиваю ей руку, а она умудряется прижаться ко мне своим круглым задом. — Найди себе другого ёбаря, меня это не интересует.

Оставляю её одну, ухожу в центр зала. Аня тут же бежит ко мне, целует в губы, которые всё ещё звенят от предвкушения другого поцелуя.

За столиком уже Карим с Ваней, активно потребляют.

— Девчонки, идите погуляйте.

Девочки, хоть и обиженные, но уходят. Лера уже снова танцует, не смотря в мою сторону.

— И много у вас людей на счётчике?

— Заведи себе тоже. Это полезно, — усмехается Ваня, пытается выпить, но я забираю стакан и выливаю ему в лицо. Он вскакивает, собирается драться. — Ты охуел?!

— Сядь, — толкаю его обратно. — Леру нужно оставить в покое.

— С хуя ли? Полезнее рабы у меня ещё не было. А знаешь, как она сосёт, мм? Попробуй, Миш.

Почему-то думать про это противно.

— А ты чего так её защищаешь, запал? — интересуется Балаев. — Так ты ей заплати — она за деньги на многое готова.

— Вы дебилы. Ей восемнадцати нет. Думаете, она будет молчать, когда её загребут?

— Да меня отец отмажет, а Карим вообще ни в чём никогда не участвует.

— Тебе напомнить, что сегодня утром чуть не умер твой друг?

— Он не друг мне.

— Да какая разница?! Ты мог сесть, если бы не эта девчонка.

Им насрать. У них, видите ли, личный раб.

— А что ты мне сделаешь, ублюдок?

— Я уже предупреждал тебя. Поговорю с отцом, чтобы он больше не вёл с вашей семьёй дела.

— Ты даже не родной его сын. Он и слушать тебя не станет. Думаешь, долго ты будешь на коне? Подожди, подрастут Макс и Данте — и тебя выкинут. Или сделают наёмным рабочим. Так что я бы не раскидывался угрозами — может, мой отец единственный, кто потом тебя на работу возьмёт. Как зятя, если ты им станешь.

Злость поднимается из самых недр. Контроль, с которым я живу, падает в пропасть, рождая чудовище, взмахнувшее крыльями. Я хватаю Шилова и бью его в улыбающуюся рожу. Он не сносит — отвечает ударом в живот.

Хватаю его за воротник и опрокидываю на стол, который сразу ломается.

Удар по виску, звон в ушах — но я уже не в себе. И даже девичий крик не останавливает. Мы дубасим друг друга с такой ненавистью, словно готовы убить.

— Оставь её в покое…

— Если ты бросишь Аню…

Нас разнимают амбалы клуба, тут же выкидывая на улицу.

Мы стонем, пытаясь подняться. Аня даже не выходит — она вообще не терпит насилия и крови. И теперь помимо злости и желания всё крушить внутри растёт чувство вины.

Лера мне никто. А я зачем-то из-за неё подрался. А может, из-за того, что Шилов прав? Я в семье Распутиных чужой, несмотря на то, что мать — жена Платона. Каждый день стараюсь выслужиться, а по факту всего лишь отсчитываю дни до момента, когда истинный наследник займёт трон.

Блядь, как же больно…

— Ну что, мы договорились?

— Нахуй пошёл. Я Аню не брошу.

— Я так и думал.

— Лера, — она стоит тут, заламывает руки, словно хочет подбежать ко мне. — Давай я свяжу его, а ты трахнешь. Тогда весь долг прощу.

— Господи, какой же ты дебил, Шилов. Миш, там аптечка…

Хватит. Она мне никто!

— Аню мою позови. Мы уезжаем домой.

— Тебе же больно!

— Ты слышала, что я сказал?!

— Конечно, — шипит она. — Позвать твою ненаглядную Аню…

С трудом, но поднимаюсь, ковыляю к машине и сажусь за руль. Аня вскоре садится рядом. На меня не смотрит, не трогает.

— Не ожидала от тебя такого…

— Аня, я просто… — наверняка подумала, что я сплю с Лерой.

— Зачем было бить Ваню? Ты же знаешь, что он слабее тебя. И ростом ниже.

— На пару сантиметров. Он за языком не следит.

— Он ребёнок!

— Даже детям дают подзатыльник, если они сказали что-то не то. Прости, сорвался.

— Мне не нравятся такие срывы. А если ты однажды ударишь и меня?

— Я тебя хоть раз пальцем тронул? Надо мной уже смеются, потому что я, блядь, жду, когда твой таролог одобрит наш, сука, секс.

— Прости! Это из-за этого, да? Может быть, тогда сыграем свадьбу побыстрее?

— А может, просто займёмся любовью? Ты знаешь, что я тебя не обижу.

— Нет, нет, до свадьбы нельзя, — почти плачет Аня, а я запрокидываю голову на спинку сиденья. Блядь, как было бы всё проще, будь я таким же моральным уродом, как Ваня или Данте. Трахнул бы Леру прямо в том углу. Поднял бы на руки, порвал колготки, трусы — и вошёл со всего размаху…

— Но слушай, я могла бы помочь снять напряжение.

Я резко открываю глаза, чувствую, как Аня гладит мою ногу, скользит всё выше по бедру — к паху, который уже налит и болит.

Я сплю? Или Аня реально расстёгивает мою ширинку?

Вжимаю пальцы в руль, когда чувствую тёплое влажное дыхание на головке.

Ссука…

Накрываю волосы своей девочки ладонью, чуть сжимая, пока её ротик обтягивает член, как тугая перчатка.

Открываю глаза — и вдруг вижу Леру на другой стороне дороги. Она показывает большой палец и уходит в темноту, растворяясь в ночи.

Так же растворяется в ней похоть. Потому что Аня умело скользит языком по всей длине, помогая себе рукой. Потом резко поднимается — в тот момент, когда я накрываю свой член, кончая в руку.

— Охренеть, Ань, я не ожидал… — выхожу из машины, чувствую себя гораздо лучше, мою руки, подтягиваю штаны.

— Просто знай, что я люблю тебя. Но не проси меня лишаться девственности до свадьбы.

— Не буду, — сажусь обратно на водительское, тяну её к себе. — После такого просить тебя хоть о чём-то — преступление.