Глава 6 Никаких привязанностей

Кирилл

Узнать ее имя оказалось совсем не сложно. На самом деле она сама дала все карты в руки. Малышка сказала, что она преподаватель. Я зашел на сайт университета и нашел ее в нужном разделе. Девочка смотрела на меня с фотографии своим робким и наивным взглядом.

Я и не надеялся, что мне так быстро повезет отыскать объект для своего нового исследования. Но, мать твою, повезло необычайно! Девочка была не просто невинной овечкой, она оказалась настоящим ценителем литературы.

Тогда, в кабинете декана, я с трудом сдерживался, чтобы не выказать свою истинную заинтересованность, но мне нужно было сдерживаться до поры до времени, чтобы не спугнуть мою нежную пташку.

Женщины всегда хотят того, чего не могут получить, поэтому мне не составило труда зародить в этой наивной душе искренний интерес к своей персоне.

Она не была похожа на тех женщин, с которыми я обычно имел дело, — слишком робкая, слишком пугливая и слишком доверчивая.

Я чувствовал себя охотником, который следует по пятам за прекрасной молодой ланью. Терпеливо наблюдал, как она пряталась в зарослях, выжидал, пока пойдет на водопой.

Искал подходящий момент, чтобы выпустить в нее свою стрелу. Мне нужно было ранить ее душу, обездвижить волю, чтобы потом подобрать не сопротивляющееся тело и отнести к себе в хижину.

Несколько раз я всерьез думал отменить свой дьявольский план, однако ее доверчивость и слепая наивность разожгли во мне такое адское пламя, что я уже был не в силах его потушить.

Смотрел на ее чистое, правильное и такое сосредоточенное лицо, робкие губы, послушно пересказывающие строки поэмы.

Разглядывая ее нежный розовый ротик, я гадал, какого цвета ее другие губки, те, что скрыты от меня под одеждой. Такие же розовенькие и невинные?

Интересно посмотреть, как они, наливаясь возбуждением, начинают краснеть. Представляя все это, я прикрывал глаза от удовольствия, стараясь сохранить невозмутимый вид.

Моя маленькая послушная ассистентка и не догадывалась, какая порочная тьма скрывается в ее новом боссе.

Мне нравился ее упрямый вздернутый носик, задорно взмывающий вверх, когда она осмеливалась поднимать на меня взгляд.

Не мог понять, почему сердце сжималось от непонятного трепета, когда я видел ее, спешащую мне навстречу, возбужденную от предстоящего общения.

В такие моменты я мысленно одергивал себя, не давая странным новым ощущениям завладеть моим разумом.

Я пытался показать ей изнанку искусства, его требовательность и неумолимость, то, как оно полностью поглощает тебя и требует постоянной верности.

Все искусство как балет: прекрасно в конечном варианте, но пропитано кровью и болью в потемневших от мозолей ступнях.

Однако моя маленькая луна не хотела так быстро сдаваться. С упорством ребенка, который запомнил из чудаковатого мультфильма, что Париж находится в Африке, отстаивала свою точку зрения. «Искусство освобождает», «прекрасное лечит», «литература воспитывает душу» — такими тривиальными обывательскими идеями была заполнена ее хорошенькая головка.

Когда я слушал ее рассуждения, руки чесались наклонить ее прямо в парке и отшлепать по полной программе, чтобы доходчивее объяснить свою точку зрения, но я сдерживался как мог.

Иногда мне казалось, что она чувствовала некую тьму во мне, в моих глазах. Возможно, поэтому она периодически прерывалась на полуслове в своих рассуждениях, зябко ежилась и обхватывала себя обеими руками, будто желая отгородиться от меня.

Тогда мы оба замолкали: я — пытаясь урезонить свои темные начала, а она... Она, наверное, инстинктивно боялась меня. И моим демонам это нравилось, не буду скрывать.

Иногда мне казалось, что она вот-вот сломается и сама отдастся мне в руки.

В последние недели я начал замечать, как она украдкой разглядывает меня. Как нервно облизывает губы, когда я невзначай дотрагиваюсь до нее.

Делал вид, что она меня совсем не интересует, втайне фантазируя о том, что вскоре позволю себе сделать с ее мягким и податливым телом.

Я знал, что мое показное безразличие только еще больше раззадоривает ее. В прошлом я пользовался такой тактикой слишком часто, чтобы теперь не разглядеть зарождающийся огонь желания в ее чистых, небесного цвета глазах.

Во время наших встреч этот упрямый ангелочек отчаянно пытался внушить мне уважение к своей персоне. К моему удивлению, у нее это получалось. Я отдавал должное ее уму, проницательности и литературному вкусу.

Конечно, этого я ей никогда не показывал, ведь цель моего с ней общения заключалась вовсе не в дружеских встречах.

Я должен был проникнуть в ее разум, прочно укрепиться там, стать ее внутренним голосом. Чтобы она, приходя в художественную галерею, театр, кино или просто читая книгу, невольно задавалась вопросом: «А что скажет на это он?».

Мне хотелось, чтобы она вела со мной внутренние диалоги, оказалась под влиянием моей личности. Для этого требовалось полностью вытравить из нее ту уютную размеренную жизнь, которую она вела до нашего знакомства.

Все шло хорошо, но порой мой внутренний писатель пытался бороться со мной, демоном, которого он сам пустил за руль. Это выливалось в трехдневную разлуку.

Просто не мог видеться с ней в те дни. Я был похож на сумасшедшего: ходил по квартире и громко спорил сам с собой. Успокоиться мне чаще всего помогали алкоголь, случайный секс и запрещенные вещества.

Когда очередная снятая мною шлюшка послушно ласкала опытным языком мою затвердевшую плоть, я закрывал глаза и представлял себе лицо Киры. Эти чистые голубые глаза, покорно смотревшие из-под опущенного бархата ресниц.

Фантазировал, как нежные яблочки ее щечек трогает пунцовый румянец, когда она скользит маленькой ладошкой по моему члену. Черт, этого хватало для моментальной разрядки!

После того как я брал «правильного» писателя обратно под контроль, мы продолжали наши встречи. И они с каждым разом становились все более напряженными.

Всего за пару месяцев наших регулярных встреч я начал чувствовать какую-то странную, навязчивую потребность в ее обществе.

В такие минуты начинал бояться глубины собственной одержимости.

Последние несколько недель я больше не мог думать ни о ком, кроме нее. Уже и забыл, каково это — быть настолько поглощенным какой-то идеей.

Ведь виной моему наваждению был только корыстный творческий интерес.

Конечно, иначе быть не могло! Каждый раз, когда во мне просыпалась некая чрезмерно чувствительная бесхребетная натура, я отчаянно убеждал себя в этом.

Как-то раз, когда мы задержались на какой-то выставке, я провожал девчонку до стоянки такси. Приглушённые блики ночных фонарей подсвечивали ее задумчивое бледное лицо.

Я посмотрел на нее гораздо дольше и внимательнее, чем того требовали обстоятельства. От порыва прохладного ветра она зябко поежилась и обхватила себя руками. Тогда я снял с себя куртку и набросил ей на плечи.

Электрический разряд пронзил меня, когда я дотронулся до нее. Девочка томно прикрыла глаза и, облизав сладкие губы, слегка приоткрыла их.

В штанах все вмиг затвердело. На секунду я представил, что мог бы сейчас дотронуться своими губами до ее розовых лепестков, нежно и мягко.

Проникнуть в ее горячий влажный ротик языком и исследовать его ласковую сладость. Как же хотелось трахнуть эту мелкую девчонку прямо здесь и сейчас!

Притяжение между нами казалось настолько сильным, что я с трудом поборол желание. Она была рядом, такая нежная и беззащитная. Познать ее было так просто — только протяни руку и дотронься! Знал, что она даже не стала бы сопротивляться.

Моргнул несколько раз, чтобы стряхнуть заманчивую картинку. Девочка все еще стояла передо мной с закрытыми глазами. Ее грудь высоко вздымалась от частых глубоких вдохов.

Постарался взять себя в руки и щелкнул пальцами перед ее лицом. Хотелось поскорее вернуть ее на землю. Еще несколько секунд, и я бы уже не смог себя контролировать.

Девчонка открыла глаза, и я увидел в них грустное разочарование. Захотелось прижать ее к себе, сказать что-то ласковое. Успокоить.

Твою мать, да что это со мной происходит?! Она ведь всего лишь очередной трофей. Очень заманчивый трофей.

Вместо того, чтобы поддаться странным порывам, я иронично сказал что-то колкое. Она смутилась — так искренне и застенчиво, как умела только она.

В этот момент я вдруг четко понял, что не могу. Не могу и дальше продолжать играть. Мне нужно было срочно охладиться.

Необходимо встать под ледяной душ. Прогнать ее. Накричать. Унизить. Настолько сильно, чтобы она больше никогда даже не думала ко мне приближаться.

Я вдруг реально стал обдумывать возможность найти себе другую игрушку? Вот это что-то новенькое!

Посадил ее в такси, быстро повернулся и зашагал прочь. Терпеть все это становилось просто невыносимо.

Эта мелкая смогла забраться ко мне под кожу. Нужно было срочно стряхнуть с себя ненужные мысли.

Какого черта я вдруг стал сомневаться?! Я же уже давно все решил для себя. «No strings attached, Just free love»1, — всплыли в голове слова любимой песни. Усмехнулся.

И правда, никаких обязательств и никаких привязанностей я не планировал.

После той нашей последней встречи я перестал выходить на связь. Понимал, что уже невозможно оставить все так, как есть, но просто не представлял, что теперь делать дальше.

До встречи с Кирой я думал, что уже давно научился обуздывать свои низменные потребности. Еще во время написания первого романа я добровольно отказался от дури, которая раньше была неотъемлемым спутником моих вечеров.

Но вот стоило этой упрямой девчонке ворваться в мою жизнь, и я снова опустился куда-то на дно.

Чтобы хоть как-то заглушить муки совести, я проводил вечера в компании полупьяных, обдолбанных прожигателей жизни, которые именуют себя «светской тусовкой». В один из таких разгульных вечеров мне позвонила Алина, мой агент.

В том месте, где я находился, гремела музыка, поэтому, увидев на экране ее номер, я скинул с колен пьяную девицу и отправился в более тихое место.

— Да! — я пытался перекричать оглушительные басы.

— Кирилл, — услышал я недовольный голос женщины. — Слышу, ты все развлекаешься?

— Что тебе надо? — я не собирался перед ней отчитываться.

Она что-то начала говорить, но я не мог разобрать ее слова.

— Подожди! — крикнул я и направился к выходу.

Протиснувшись через толпы извивающихся в бесноватых танцах людей, я, наконец, вышел на улицу. Глотнул приятный свежий воздух и поднес трубку к уху.

— Я тут.

— Я говорила, что через три дня состоится ежегодная вечеринка твоего издательства. Там будут награждать наиболее заслуженных авторов, — Алина вздохнула. — Я уже подтвердила твое присутствие.

— Понятно... — пробормотал я заплетающимся языком.

— Ты ведь запомнишь наш разговор? Не нужно завтра перезванивать? — иронично уточнила мой агент.

— Когда это я забывал наши разговоры? — усмехнулся я.

— Помнишь то интервью на первом канале? — напомнила Алина. — Ты чуть его не проспал. И та фотосессия полгода назад...

— Ладно, ладно... — успокоил я ее. — Через два дня. Вечеринка. Запомнил.

— Ты один придешь или тебе нужно пригласительное плюс один? — спросила Алина, которая всегда скептически относилась к моим вечно сменяющим друг друга подружкам.

— Давай плюс два! — засмеялся я.

— Понятно! — присвистнула она. — Вот честно, не понимаю, как они тебя терпят!

— Это все природное обаяние, дорогая! — сладко пропел я. — Признайся, ты и сама не против была бы его отведать?

— Фу! — засмеялась женщина. — Ты не в моем вкусе!

Я закатил глаза. Мы с Алиной любили друг друга подкалывать, хотя оба знали, что между нами никогда ничего не может быть.

Она была старше меня лет на двадцать, да и к тому же счастлива замужем. Не уверен, правда, что счастлива, — с ее-то сварливым характером, но замужем.

— А что так? — не унимался я.

— Если захочу изведать новые горизонты с наглым, зависимым от алкоголя кобелем, то ты будешь первым в моем списке.

— О, я буду ждать! — пообещал я и отключился.

Возвращаться к пьяным людям со стеклянными взглядами уже не хотелось, поэтому я решил пройтись до дома пешком. Ночная Москва располагала к прогулкам.

Я шел по широкому проспекту, разглядывая витрины брендовых бутиков. Они так и манили своей теплой ламповой подсветкой. Внезапно мой взгляд зацепился за скромное черное платье. Манекен стоял вполоборота.

Когда я остановился, чтобы повнимательней рассмотреть шикарный наряд, то обнаружил, что сзади платье абсолютно не закрывало спину. Такое скромное, даже строгое спереди, оно было до неприличия откровенно сзади.

Тут же представил в нем свою девочку. Оно бы так подошло ей. Эта девчонка тоже сперва казалась строгой и неприступной, но когда я смог узнать ее поближе, то поразился пламени, скрытому в глубине ее ярких синих глаз.

Этот огонь мог сжечь без остатка, и я почти сгорел в нем. Из последних сил пытался вырваться из этого адского плена горящих синих омутов.

Но нельзя постоянно думать о ней! Представлять эти милые хрупкие плечики, нежно подрагивающие от моих легких прикосновений. Нужно срочно что-то предпринять.

Только для того, чтобы поставить все точки над «i». Только для того, чтобы оглушить ее своим равнодушием и заставить изнемогать от желания. Опять.

В моем пьяном разуме созрел некий хитроумный план. Я улыбнулся своим мыслям и пошел дальше. Теперь у меня был четкий план действий. Я любил действовать по плану.

Это привносило в хаос моих мыслей элегантную стройность. Я лишь надеялся, что смогу обуздать свою тьму, и что она не вырвется наружу в самый неподходящий момент.

__________

1 Никаких цепей, только свободная любовь, — перевод с англ., фраза из песни группы Depeche Mode — Freelove