Глава 4 Рабство

Кира

Я прибыла на кафедру на полчаса раньше назначенного времени и все оставшееся время нервно и бесцельно бродила по коридору возле кабинета декана. Но вот наконец-то дверь открылась, и секретарь позвала меня внутрь.

Меня любезно пригласили присесть за большой стол для переговоров, предложили чай, кофе и даже торт. Но мне кусок в горло не лез. Не понимаю, как преступники в камере смертников с удовольствием едят свой последний ужин, зная, что через несколько часов простятся с жизнью? Может быть, дело в каком-то смирении или раскаянии? Они понимают, что заслужили казнь. Но я ничего плохого не сделала, поэтому смириться с неизвестностью мне было очень нелегко. Зачем я нужна «писателю»? Что я ему плохого сделала? Я чувствовала себя ягненком из басни Крылова, который с ужасом спрашивает волка, чем заслужил быть съеденным, а волк отвечает ему: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». «Сказал и в темный лес ягненка поволок».

Но, как говорила героиня моего любимого фильма «Красота по-американски»: «I refuse to be a victim»1. Поэтому я собралась с духом, готовясь взглянуть в лицо опасности. «Нет, я не буду жертвой, не буду...», — повторяла про себя я эту мантру, пытаясь в нее поверить.

Внезапно послышался звук открывающейся двери, и я сжала край стола с такой силой, что костяшки побелели.

— О, вот и вы! Проходите, присаживайтесь, — Анатолий Степанович указал на место напротив меня. — Мы с Кирочкой вас уже ждем.

— Спасибо, мне удобнее будет тут, — Кирилл подошел к месту рядом со мной и сел на стул.

Чувствовала, что не смею сдвинуться с места. Почему я инстинктивно боюсь его? Он же ничего не сделает мне, пока с нами Анатолий Степанович.

— Ну, привет, Кирочка, — он сделал ударение на моем имени. Я чувствовала на себе его взгляд. От ощущения его близости у меня тряслись коленки.

— Здравс... то есть привет, — почти шепотом проговорила я, не поднимая глаз.

— А я сегодня узнал от Киры, что вы родственники! — радостно сообщил декан. — А она скрывала, представляете?!

— Конечно, она никогда не любила открывать козыри сразу, — я почувствовала усмешку в его голосе.

— Да, она мне рассказала, каким заботливым дядей вы были в детстве. Катали ее с горки, гуляли с ней, когда она была ребенком. Я не знал, что у вас есть родственники в Самаре.

— Да, мы с племянницей были очень близки, — в отличие от меня, «писатель» врал с легкостью. Конечно, это же его хлеб — выдумывать истории. — Она была моей любимой девочкой, хоть и тем еще сорванцом! Когда она плохо себя вела, мне приходилось ее наказывать. Вы же знаете детей, без кнута их не воспитаешь достойными людьми, — он улыбнулся, потом протянул руку к моему лицу и потрепал меня по щеке.

От его внезапного бесцеремонного прикосновения я густо покраснела, вся кровь прилила к месту прикосновения его пальцев к моей коже.

— Но я надеюсь, что ты, Кирочка, меня давно простила за вынужденные воспитательные меры? Смотри, какая ты теперь самостоятельная девочка! И преподаешь в университете. Горжусь племянницей, — он продолжил похлопывать меня по щеке, как собаку, которая радостно виляет хвостом и ждет похвалы.

Я не могла вымолвить ни слова, даже руку его убрать не могла, меня будто парализовало.

— Да, мы гордимся Кирой Петровной, ее кандидатская диссертация подает большие надежды, — вставил слово Анатолий Степанович.

Неужели только мне происходящее кажется ужасно неприличным и полным двойного смысла?

— Ну что ж, давайте обсудим наш контракт, — было видно, что декану уже не терпелось перейти к делу.

Я была благодарна ему как никогда, потому что Кирилл нехотя убрал руку от моего лица и переключил внимание на Анатолия Степановича.

Они обсуждали суть учебной программы, количество рабочих часов и число студентов, которые смогут посещать лекции, и прочие официальные вещи.

Я не могла сконцентрироваться на нюансах, и, слава богу, их не особенно волновало мое мнение, так как мне не задали ни одного вопроса. Через час декан, наконец, произнес:

— Кирилл, я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию по всем вопросам. Вы готовы сегодня подписать контракт?

— Конечно! — проговорил Кирилл своим хрипловатым голосом, опять поворачиваясь вполоборота. — Но у меня еще есть условие: мне нужно, чтобы мы официально закрепили за мной мою ассистентку. Дело в том, что ее услуги мне понадобятся немного раньше, чем начнется учебный год. Я бы не хотел, чтобы моя любимая племянница работала бесплатно.

— Я понимаю вас! — с воодушевлением произнес декан. — Конечно, мы готовы предоставить вам ассистентку прямо сейчас. Но скажите, в чем срочность?

— Я сейчас как раз начал работу над новым романом, и мне нужна личная ассистентка, что-то вроде секретаря, — он развёл руками. — Найти ассистента с хорошим литературным вкусом сейчас очень сложно.

— Я уверен, Кира не будет против, тем более что такая практика будет ей очень полезна в профессиональном плане, — Анатолию Степановичу явно не терпелось заполучить новый трофей в свою коллекцию, и небольшая жертва с его стороны казалась весьма незначительной.

— Да, уверен, Кира сможет многому научиться за это лето, — ухмыльнулся Кирилл.

— Конечно, конечно! Я прямо сейчас попрошу отдел кадров внести изменения в ее трудовой договор.

— Приятно иметь с вами дело, Анатолий Степанович, — Кирилл поднялся с места и протянул ему руку, потом повернулся ко мне. — Я тебе позвоню, мелкая. Передавай привет родне, — его тонкие губы искривились в ухмылке.

Я подняла на него взгляд впервые за время встречи. Сегодня он выглядел так же небрежно, как и вчера: те же джинсы, та же недельная щетина.

Его небрежность ярко контрастировала с деловой отглаженностью Анатолия Степановича. Кирилл провел рукой по своим темным волнистым волосам и подмигнул мне. Потом быстро повернулся и ушел.

Когда у нас в России отменили крепостное право? Видимо, в нашем университете, основанном в тысяча семьсот пятьдесят пятом году, сохранились не только учебные традиции того времени.

Я чувствовала себя вещью, которую только что удачно продали. Хлопок закрывающейся двери как стук молотка лицитатора на аукционе: «Лот продан мужчине в серой футболке в третьем ряду...».

Как так вышло, что я ничего не решаю в своей собственной жизни? Здравствуй, дивный новый мир!

__________

1 Я отказываюсь быть жертвой, — перевод с англ.