4 Глава

Аврора

Только не плакать! Только не плакать, Аврора!

Говорить легко, но вот куда деться от этих разрывающих все нутро чувств? Настолько сильных, что аж больно становится.

Мне приятно и одновременно больно смотреть на Габриэля.

Я его так люблю…

Сильно. На все готова. И слова его несносные и пошлые терпеть, и поступки.

Он считает меня красивой, но не достойной.

Не достойной, чтобы я была рядом. Не достойной обнимать его и целовать.

И да, он прав! Я не люблю своего будущего мужа, я люблю Габи. И он теперь это знает.

Я сползаю вниз по стенке, когда оказываюсь за закрытой дверью своей комнаты.

Слезы горькие льются из глаз, и я не в состоянии их остановить. Да и не хочу.

Я хочу плакать навзрыд.

Потому что скоро моя жизнь измениться. Совсем скоро она превратиться в ад.

Я стану женщиной с Витто. Он будет моим первым, но не любимым. Я уже столько раз представляла нашу с ним брачную ночь. Как он бросает меня на кровать, а потом рвет в нетерпении свадебное платье, и не до конца избавляя меня от него грубо разводит мои ноги в стороны и без прелюдии и нежности входит.

Именно так и будет все происходить.

Я и Габриэля не идеализирую. Он тоже не из тех, кто будет ласковым и внимательным.

Я уверена, что если бы и согласился быть со мной, то…

Но я бы и это стерпела. Если бы он был груб, жесток и делал больно.

Я просто хочу с ним.

Я хочу стать взрослой с ним и только. И он меня хочет.

Да, возможно просто использует и выбросит, но…

Дура ты, Рори! Выкинь ты его из головы и сердца.

Он не будет твоим… Он тебя ненавидит. Смеется, издевается, презирает.

И разве станет пачкаться об такую?

Нет. Он не станет этого делать.

Я скидываю с себя платье и направляюсь в ванную, которая находится в этой же комнате. Душевая кабина с тропическим душем.

Избавляюсь от белья и захожу внутрь. Воду включаю прохладную, едва теплую.

Не хочу горячую, я и так вся горю внутри, не хочу еще снаружи.

Вода бьет в лицо. Приятно освежает. И лишь немного успокаивает.

Я ничего не могу изменить. Все уже предрешено. Я…

Вода автоматически выключается.

А я резко оборачиваюсь и вижу за стеклом Габи…

В одних лишь спортивных шортах. Его торс обнажен, волосы взъерошены.

Я не заперла дверь в комнату? Или как он попал сюда? Через балкон перелез? Да ну нет. Габи точно на такое не пойдет. И…

Или это все происходит в моем воспаленом мозгу, и на самом деле его здесь нет?

— Габи… — я прикладываю мокрую ладонь к стеклу, но он никак не реагирует. Ничего не отвечает мне, но и не исчезает. Нагло рассматривает мое обнаженное тело. Да, он смотрит! Жрет меня своей ненавистью и не только.

И это не мираж и не сон. Это он… Поверить не могу. Он реальный.

Я хочу выйти из кабинки, броситься к нему в объятия, зацеловать, но как только пытаюсь ее открыть, Габ не позволяет.

***

Аврора

— Доброе утро, доченька, — желает мама, когда я спускаюсь к семейному завтраку.

Спала я ужасно. А будет правильнее сказать, что и не спала вовсе. Так как не могла сомкнуть глаз аж до шести утра.

Я до сих пор не понимаю что это вчера было?

Почему он пришел и сразу же ушел?

Он ведь меня разглядывал! Первый раз за все время Габи увидел меня обнаженную, и его это... Возбудило, заинтересовало? Что им руководило вообще в тот момент?

Я...

— Buongiorno, famiglia, (Доброе утро, семья) — слышу его охрипший от сна голос, когда он здоровается с нами, но не смотрю, не оборачиваюсь. А Габриэль за спиной моей останавливается. Руки на стул ставит, слегка своими ладонями задевает мои обнажённые плечи, потому что на мне сейчас только черная майка на бретелях и шорты. А волосы я успела собрать в высокий пучок, пока принимала душ, и снова события вчерашней ночи вспоминала.

И не только вспоминала, а рисовала продолжение. Чем бы все закончилось, если бы он не ушел, а зашёл ко мне в кабинку, прижал к своему мощному, твердому телу и поцеловал...

Боже. Наши родители тут. И как же хорошо, что ни моя мама, ни отец Габи не умеет читать мысли.

Я думала, что он уедет с утра. Что всячески будет избегать встречи со мной. Но, он здесь. Садится на соседний стул слева от меня.

От него пахнет гелем для душа. Цитрусовыми.

Кожа моментально покрывается мурашками, когда он задевает мое левое колено своим бедром. И ведь знаю, что случайно, специально бы не стал этого делать, но...

— Buon appetito, (приятного аппетита), — желает нам глава семейства, когда уже все вчетвером оказываемся за столом. И мы принимаемся завтракать и обсуждать мою предстоящую свадьбу.

Первым начинает отчим, мама подхватывает.

— Это же шикарное место, Рори. Кстати, Витторио ещё кое-что сказал мне по секрету. Он что-то готовит очень грандиозное.

— О, и что же? — изображаю наигранный интерес.

— О, милая. Это сюрприз. Но уверена, что тебе понравится. Витторио тебя на руках будет носить, доченька. Он такой хороший, любящий, заботливый. Ох, я так рада за тебя, Рори. И вчера очередные бриллианты тебе подарил. Два дня. Ещё три дня и ты станешь его женой.

Лучше бы не напоминала.

Я делаю несколько глотков капучино из чашки, но к выпечке не притрагиваюсь. Нет аппетита.

— Три дня, сестрёнка. И ты станешь женой одного из самых опасных мафиози. Не страшно?

— Габриэль! — рычит на него отец.

— Ну это правда. Сначала покажет насколько красива жизнь, а потом...

— Хватит, сын! Угомонись! Все у них будет хорошо.

— А мне то что? Пусть будет. Аврора достойна самого лучшего, — издевательски проговаривает, а потом резко поднимается из-за стола и уходит.

Его никто не пытается остановить.

Он сам это делает. Останавливается на лестнице и говорит:

— А, повторю еще раз. На свадьбе я не буду. Если до сих пор кто-то мечтает меня переубедить, то зря. Я за этот брак, который объединит кланы, сделает нас сильнее. Но... Это не заставит меня искренне полюбить свою сестренку и быть в восторге и радоваться за нее.

Оскорбительные слова. Опять.

Он только так может!

— Я и сама буду весьма благодарна, если ты не появишься на свадьбе!

Стремительно встаю со стула и к нему поворачиваюсь.

— Дорогая, не обращай внимания. Он...

Но я не хочу слышать маму, я продолжаю ему говорить все, что накипело.

— Ты дьявол, Габриэль! Настоящий монстр в человеческом обличье! — добавляю напоследок, когда подхожу ближе к нему и заглядываю в его бесстыжие глаза. А потом начинаю подниматься по лестнице наверх.