Глава 4

Я сидела в общем зале сумасшедшего дома. Детектив ушёл, а я ждала, что сейчас придут эти бугаи и потащат меня обратно в мой одиночный ад, но, видимо, обо мне все забыли. Ну и хорошо, наконец-то, за всё время я выбралась из этой одиночной тюрьмы, что была хуже ада. Воспоминания добивали меня, и я ничего не могла с этим поделать, а таблетки я выплёвывала в унитаз. После них мне становилось ещё хуже, я начала забывать моего мужа, его харизматичный красивый голос и громкий смех. Почти начало стираться из памяти лицо моего сына, его серьёзное, умное лицо, когда он творил очередной шедевр из Лего. Я должна была их помнить, должна. Я осмотрелась, вокруг ходили такие же отчаянные люди. Кто-то сошёл с ума от времени, но, уверена, спроси любого, что было до того момента, когда их мозг сломался, они расскажут очень трагичную историю из жизни. Внимательно всматриваясь в этих людей, заметила, что каждый ходил бок о бок, но любой из них был как в другой реальности, не замечая друг друга, и при этом никто ни на кого не натыкался, у всех были свои личные границы, свой мир сумасшедшего.

Одна женщина, под сорок лет, пыталась танцевать танго с невидимым партнером в центре комнаты, при этом грациозно маневрируя между людьми, она счастливо улыбалась, смотря в пустоту её виртуального партнера, что для неё был реальным. Может, это был человек, которого она любила и потеряла давным-давно, и горе окончательно сломило её. Рядом с ней стоял мужчина, он что-то говорил себе под нос и размахивал руками, словно отрицал, или не верил в происходящее.

Так же и я когда-то кричала и размахивала руками, не веря, что я потеряла моих самых лучших мужчин в жизни.

Другая женщина, лет под пятьдесят, подошла к моему столу, молча села рядом со мной, с задумчивым лицом начала всматриваться в решётчатое окно. Её больничная пижама была потрёпанна и сильно измята. Её волосы были седыми почти до самых кончиков, а на концах они были угольно-чёрными. Всё лицо было в глубоких морщинах, похожих на потрескавшуюся глину в засушливой пустыне. Её глаза, очень красивые, темно-синие и такие выразительные, в них хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. Мне даже стало интересно, что же у неё за недуг. Она тут была самая спокойная, и взгляд у неё был адекватный. Хотя, не мне теперь судить об адекватности, после очередной попытки суицида. И вот, женщина обратила на меня внимание. Она слегка улыбнулась мне и потянулась за пластмассовой кружкой. Её рука немного подрагивала, и она, поднеся кружку к потрескавшемуся от морщин рту, сделала глоток, и снова мне улыбнулась, поставив её обратно на стол трясущейся рукой.

— Меня зовут Лили… —утвердительно произнесла она и резко замолчала, но её улыбка не сходила с лица.

Я громко сглотнула, так как моё горло пересохло, и, поёрзав на стуле, со связанными впереди крест на крест руками, улыбаясь, ответила:

— Очень приятно познакомиться, Лили, а я Мэг.

Она слегка выдохнула и снова посмотрела в окно. Лучи солнца пробивались сквозь мелкую решётку окон и оставляли красивую тень из ромбов на столе и полу.

— Мэг, очень приятно. Ну и как ты тут очутилась?!

Я не хотела говорить, мне почему-то было стыдно об этом говорить. Это не тот лёгкий разговор между людьми, когда говорят о погоде или садовых цветах. Это признание, что должно быть личным и таким тайным, что я даже не хотела об этом думать лишний раз. Да, я хотела себя убить, чтобы прекратить эти страдания. Эти мучения от той душевной боли, что глубоко сидела во мне. Я даже не могла плакать. Не могла больше плакать. Не получалось, выплакала все слёзы. Но легче совсем не стало.

Если меня спросят, что такое душевная боль, я, наверное, отвечу, это как одновременно сломать все кости в теле и оставить подыхать на обочине. Я даже была согласна сломать все кости в теле, только бы вернуть моих любимых мальчиков.

Я замерла, снова посмотрела в эти проникновенные синие глаза, что блестели от солнечных лучей, и ответила:

— Я пыталась себя убить… —почти шёпотом проговорила я.

Она неодобрительно скривила лицо и снова перевела взгляд, теперь уже оценивающе посмотрела на меня.

Разве такая, как я, могла бы решится это сделать с собой и для чего.

— Хмм… Почему??

— Я не вижу смысла жить.

— Почему??? —более утвердительно спросила Лили.

— В одночасье я потеряла всех, кого я очень любила, мужа, сына и нашего нерождённого малыша. —с горечью в голосе произнесла я и стиснула губы.

— Соболезную… Ох, вы ещё такая молодая, красивая. Это, действительно, огромная трагедия. Что случилось?? —грустно произнесла она.

Я давно не говорила об этом, но пришедший детектив вскрыл эти раны, что кровоточили водопадом.

— Мужа и сына жестоко убили. А четырёх недельного ребёнка я потеряла сразу, после случившегося. —я громко сглотнула, после этих слов ком в горле уже разросся до состояния огромного шара, что давил на всю шею.

Лили молча кивнула, показывая взглядом, что она чувствует всю боль и, тяжело выдохнув, утвердительно произнесла:

— Я вас понимаю, и чувствую вашу боль потери, а вы не думали о мести??

— Мести?!! —удивлённо пробормотала я.

Она ближе наклонилась ко мне и прошептала:

— Да, мести, найти того, кто забрал у вас всё. Вы знаете, когда я убила того ублюдка, что сбил насмерть моего единственного сына, мне стало легче. Меня упекли за решётку, я отсидела свой срок. И когда я вышла, у меня начались галлюцинации, они были ещё в тюрьме, но никому до меня не было дела. Видимо, мой мозг не был готов убить человека, и поэтому я потихоньку сходила с ума. —чуть громче произнесла Лили.

Она злобно нахмурила брови и продолжила, уже говоря громче.

— Чёртов ублюдок! —вскрикнула неожиданно она, а я слегка пошатнулась. —Солнечный свет ему помешал! В тот день была пасмурная погода.

Но, если ты богат, и можешь нанять хорошего адвоката, то закон будет на стороне этого ублюдка.

Она резко замолчала, посмотрела в сторону и, улыбаясь, произнесла.

— Да, мой милый, мама отомстила за тебя. Иди домой, я скоро выйду отсюда. —сказала она, заботливо смотря в пустоту.

Вот её трагедия, вот её боль, вот её сумасшествие. Я даже была бы безумно рада, чтобы и мои мальчики явились мне в галлюцинациях, хотя бы на мгновение я бы стала счастливой.

Я молча кивнула ей, но она уже погрузилась в свой мир. В моей голове наступила ясность, такая чистая ясность. Что мне захотелось жить, у меня вмиг появилась цель, и я словно вдохнула свежего воздуха, после пяти лет удушения.

Я возбуждённо задышала и начала прокручивать в голове одно, для начала мне нужно выбраться отсюда.