Глава 5. Тренировка

– Здесь вокруг никого точно нет, – говорит Кирен, на секунду задумчиво прикрыв глаза. Иногда он так делает, пытаясь ощутить чужой магический фон, но не всегда получается. Видимо, сегодня не такой день. - Давай потренируешься?

– А если ты ошибаешься, и нас скрутят? Не хотелось бы оказаться в тюрьме, – Нивес и правда этого страшится.

Парень тяжело выдыхает – он предвидел такой ответ, но ему надоело обращаться с ней, словно со стеклянной, чай, не разобьется.

– Говоришь, что я слишком много ною, но на деле это ты делаешь. Бесконечно себя жалеешь, трусишь столкнуться лицом к лицу со своей силой. Почему? Я не понимаю.

– Не твое дело, ал’Вула. Когда мы с тобой общались в Академии, ты что-то не особо стремился узнать меня получше, тебе, наверно, было очень весело привязать меня к себе магией за просто так. Ну так вот, теперь расхлебывай последствия в виде моего сумасбродства. Может, хоть это заставит тебя понять, что ты не пуп Материка, хоть и являешься наследным принцем, - чуть ли не рычит на него Нивес, – а теперь заткнись и займись делом.

В чем-то она права: в последний раз обустройством ночлега заниматься пришлось ей, оставшись одной в лагере не в совсем приятном месте, пусть и Кирен покорячится, покажет свою полезность.

– Ну что, собираешься ты уже пошевелиться или нет?

Фыркнув недовольно, принц отправляется обратно в подлесок. Нивес же тем временем остается одна. “Наконец-то”, – думает она, наслаждаясь отдыхом от чужих непонятных взглядов. На всякий случай посмотрев, что спутник точно ушел, подходит снова к реке и усаживается на берегу. Кладет ладони на воду и пытается ее заморозить. Но ничего не происходит, будто внутренняя стихия издевается над хозяйкой, не желая показываться по ее зову. Она понимает, почему так, ведь вместо того, чтобы пользоваться магией, ал’Сандр годами прятала ее слишком глубоко в себе, не принимала, отрицала, как только могла.

– Чертова ты жижа! – теперь девушка начинает относиться к тренировке куда серьезнее.

В ответ вода вырывается из под ее ладоней и хлестко бьет прямо по лицу. Боль пронзает нежную кожу правой щеки, и, проведя по ней пальцами, чувствует вязкую кровь, уже выступившую на поверхности.

– Вот, значит, как? Ах, ты су-чка!

Ей уже не до шуток. Вместо того, чтобы направить силу на воду, Нивес направляет ее на себя. Она считает, что если попытается уничтожить собственное тело, то оно станет посговорчивее. Кровь леденеет, руки и ноги перестают шевелиться, даже глазные яблоки покрываются тонкой корочкой льда – северянке совсем не приятны эти ощущения, ощущения смерти.

В плечо девушки врезается кулак, а затем и по лицу дарят несколько пощечин – это вернулся ал’Вула из леса. Охапку дров он бросил, и ветви раскатились в разные стороны, но сейчас парня интересуют отнюдь не они.

Еще пребывая в лесу, принц понял, почувствовал нутром, что что-то не так, интуиция буквально завопила об опасности, и он кинулся обратно. И зрелище, представшее перед ним, окончательно сорвало ему все внутренние предохранители. Не особо задумываясь, что делает, Кирен ударил девушку, затем снова и снова. Лед в ее глазах треснул, руки потеплели. Она вновь задышала.

– Мне тебя нельзя оставить одной уже и на пять минут? Какого, мать-прародительницу, ты хр-ена творишь?! Совсем жить надоело?

Волнение и страх проедает Кирена насквозь. Пусть он не от большой любви связал себя с Нивес, но ведь считал и считает ее минимум своей подругой, близким человеком, той, кто его понимала. Она стала ему не сестрой, но чем-то к этому близкой. Видеть, как та сама себя уб-ивает для него значит терять часть собственной души.

Кирен обнимает девушку, прижимая ее к себе как можно теснее, он готов отдать ей все тепло своего тела, лишь бы той стало лучше. Вначале она пытается вырваться из его рук, бьет, словно птица в клетке, но парень держит крепко, понимая, что нельзя давать слабину в такой ответственный момент. Пусть ему будет больно, пусть неприятно, плевать, главное, чтобы Нивес вернулась в реальный мир.

– Не смей так больше делать. Никогда. Слышишь меня? Ни-ко-г-да, – повторяет по слогам, надеясь, что так лучше донесет свое возмущение. – Ты хоть представляешь, как я перепугался?

– Прости. Правда, извини меня, мне очень жаль.

И вдруг Нивес натурально так прорывает на истерику. Она не плачет даже, а рыдает, размазывая слезы по лицу, всхлипывает и икает от недостатка воздуха. Наконец-то эмоции, что девушка сдерживала два года, выходят наружу, даря, пусть и короткое, но успокоение. Рано или поздно это должно было случиться.

– А теперь вытри нос, - подает ей кусок ткани вместо платка ал’Вула, – и расскажи, что случилось. Почему и зачем ты решила себя заморозить? Знаешь ведь, насколько опасно погружение в стихию, тем более без присмотра со стороны.

Приходится ей рассказать, что случилось, объяснить причину злости, пусть и такую глупую, как обида на себя саму.

– Я никак не могу с ней примириться, – тихо завершает рассказ Нивес, – не получается и все тут. Словно где-то у меня внутри стоит зажим, не дающий расслабиться.

– Тогда прекращай себя вести, как заноза, и начни уже слушать меня. Магия в тебе копится и копится, и однажды рванет. Ты этого разве ждешь? Я сомневаюсь.

Парень поглаживает ее по голове, словно маленькую, жалеет и утешает.

– Я помогу тебе, обещаю. Просто прими эту помощь. Забудь о своих обидах и стань той, кем и являешься – королевой, пусть пока и без короны.

Он звучит очень убедительно, будто репетировал эту речь заранее. Нивес не сомневается, что так и есть, и почему-то от этого осознания ей становится легче.

***

Больше ал’Сандр не срывается на своем спутнике. Она не перечит ему и не пытается спорить. Если вдруг злость берет над ней верх, то замирает на месте, закрывает глаза и принимается делать дыхательную гимнастику, восстанавливая внутреннее равновесие. Это своеобразная борьба с яростью помогает, пусть и не всегда. Когда же способ релаксирования не работает, девушка обращается за помощью к Кирену, как и обещала. И тогда они вместе тренируются, вначале совершая пробежку, затем комплекс физических упражнений, а затем посвящая себя магии.

Оказывается, медитация – это очень важная часть по контролю силы. Чтобы примириться с этим фактом, у Нивес уходит несколько дней, ведь ей морально тяжело сидеть на одном месте часами и ничего не делать, кроме попыток очистить свои мысли. Но результат этих мучений становится виден почти сразу, больше северянку не мучают кошмары о погибших родителях, страх отступает, и она ощущает, что еще немного, и сможет двигаться дальше.