Колесо Судьбы

Сначала появился страх. Яркий свет ослепил. Я зажмурилась. Но свет проникал сквозь веки и, кажется, замораживал. Именно ледяная яркость заставила кричать. Но крик захлебывался, я одновременно кашляла и пыталась дышать.

Мысли путались и носились в черепе, как стая голодных ворон. Громко, бессвязно и панически. Воздуха не хватало.

Почувствовала, что в меня вливают что–то теплое, доброе, и страх отступил. Веки потяжелели. Спасительная темнота приняла в свои объятья.

Только через несколько дней я поняла, что не так.

Я не могла двигаться, не могла говорить. Люди были слишком большими. Все выглядело размытым и странным. Неясность окружения усугубляла невозможность общаться. Люди вокруг говорили на непонятном языке.

Мне было несколько дней от роду. Я была ребенком, размер тела и отношение окружающих ясно говорили об этом. Но разум отказывался принять информацию.

Я лежала и пыталась понять, что же произошло. Вероятно: миф о перерождении душ – правда. Но где–то произошел сбой, и память моя не стерлась с рождением. Потому что там, в другой жизни – я была взрослой женщиной с двумя детьми, с экономическим образованием. И я, кажется, умерла.

Воспоминания клочками прорывались в размягченный мозг, особенно ярко являясь в кошмарах. И я будила мать громкими криками, заставляя ее нервничать и звать на помощь.

Мы попали в аварию. Я вспомнила удар, крики мужа, детей. Бешеное вращение перед глазами, мелькание фар. Четкое понимание, что все умрут. Но никто уже ничего не мог сделать.

Вроде бы мы ехали из столицы домой … по замечательной платной автомагистрали. И на огромной скорости впечатались в попутную фуру. Не помню: видел нас водитель или нет. Может быть, он заснул за рулем или решил перестроиться в самый неудачный момент…

Для того чтобы вспомнить, у меня было много времени. Но мозг категорически отказывался думать, запоминать, анализировать. Тело отказывалось двигаться. Я могла открыть глаза. Но если пыталась поднять руку, все тело принималось хаотично извиваться и вытворять невероятные кульбиты.

Хотелось спать и есть, укутаться в тепло и провалиться в темноту.

Меня убивали запахи. Так много всего воняло: особенно я сама. Просто постоянно. То ли тут не принято пеленки ребенку менять, то ли на мне экономили. Люди, берущие мое непокорное тело на руки, тоже воняли! Их было пять или шесть человек. Из них хорошо пахла только мама.

Нормально дышать можно было на прогулке. Нежные руки выносили на яркий свет и качали под тихое пение. Я наслаждалась свежестью леса и воды.

Через пару недель свыклась с мыслью, что я окончательно спятила. До этого я тешила себя надеждой, что лежу в больнице после аварии, и все мои недомогания – последствия травмы.

Глаза стали четче воспринимать картинку, и не обрадовалась я увиденному: деревянные стены, отсутствие мебели, люди в длинных серых хламидах. Все – явные азиаты. Зубов у половины нет. Света нет, постоянная полутьма. Никакого телевизора и телефонов. Не позвонить. Очень, очень бедная семья. Вместо соски мне давали кусок вяленого мяса. Круто, конечно, но не педагогично.

Я пыталась говорить, но горло выдавало только крик.

Интересно: я мальчик или девочка?

День за днем, лежа в той позе, как положили, я отказывалась верить в этот бред.

Доставала воспоминания, собирая крупицы прошлого. Но, все чаще, его затмевало настоящее: радость материнских рук, постоянный сосущий голод, удивление звонкой погремушке.

Вот как можно удивить тридцатипятилетнюю женщину – звонким бубенчиком?! Но неподконтрольные эмоции брали вверх, и я звонко смеялась.

А потом выяснилось, что радуюсь не матери, а кормилице. Мама заходила 1–2 раза в сутки, играла со мной. Но молока у нее не было. И звали её – Мицу.

Кормилица, по имени Шизука во мне души не чаяла – вот кто больше всех баловал и радовал. Когда она брала меня на руки, я тонула в океане тепла.

Она называла меня – Амай.

Мне казалось, что это означает «любимая».

Решила выучить местный язык.

Даже если это правда. И я действительно удачно переродилась, сохранив воспоминания – лишним не будет. И поможет держать себя в тонусе.

А уж, какой фурор устрою я в мире научном! Главное, чтобы на клочки не разорвали от радости.

***

Оказалось, что тренировать только мозг при отсутствии телодвижений невозможно. Я вспоминала стихи и пела про себя песни, перекатываясь с боку на бок, вспоминала своих замечательных сыновей, мужа и плакала.

Хорошо быть лялькой: плакать можно без ограничений.

Как–то очень скоро научилась переворачиваться на живот и вставать на четвереньки. Тут главное было не переусердствовать – у маленьких детей кости слабые. Можно что ни будь повредить.

Под "Гимн шута" я раскачивалась в позе собаки.

Под «Катюшу» пыталась сесть.

А вот с языком были проблемы. То ли язык слишком сложный, то ли мозг еще слишком мал. Но, скорее всего, я просто не лингвист. И крутила языком, и рот себе растягивала, и строила страшнющие рожи, от которых кормилица улюлюкала и звала родителей. И надо мной хохотали уже втроем. Особенно папа – длинный лысый господин в халате.

Я надеялась разработать мышцы лица. И корчила гримасы пострашнее, веселя окружающих до коликов. Помогало огромное количество свободного времени и куча практики. Шизука пела песни и рассказывала сказки. Много. Все – с восточным колоритом.

Наряды людей очень кимоно напоминали. Видимо, занесло меня в Азию.

И я оказалась девочкой!

Почему–то именно это радовало больше всего.

Меня любят.

Жизнь дает второй шанс.

Почему нет?