Каменный гвоздь. Сбой.

Глава 1.1.

Вдох, выдох. На груди словно камень лежит, мешает вдохнуть поглубже, и больно, очень больно дышать, наверное сломаны ребра. Голову как тисками сжимает, пульсирует кровь в висках. Глаза распахнуты, но ничегошеньки не видно. Моргаю, под веки словно песка насыпали, печет. Пальцами на руках пошевелил, нормально, а вот одна нога резанула болью в ответ на движение. Слышно какое-то звяканье и заунывное пение. То ли меня отпевают, то ли сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы. Проваливаюсь куда то, и сознание уплывает.

Прихожу в себя, ужасно хочется пить. Осторожно дышу, боли почти нет, только стеснение в груди, и полностью вдох сделать не могу. Шевелю пальцам, руки нормально, одна нога неудобно лежит. Пытаюсь согнуть, она зафиксирована и я открываю глаза, чтобы посмотреть, что там с ней. Сумрак, воняет жиром, какой-то плесенью и нестиранными носками. Лежу на твердом и укрыт какой - то дерюгой, жиром и плесенью воняет от нее. Поворачиваю голову в сторону слабого света, окно с грязными стеклами, очертания стола с тарелками и плошками. За столом, положив щеку на сложенные руки, храпит лохматый, бородатый мужик. От храпа бороденка развевается и вибрируют тощие усики.

Как же пить хочется. С помощью рук пытаюсь встать, но что то держит ногу. Взгляд упирается в деревянные палки, примотанные от колена до голени. Перелом? Пальцами ног шевелю. На перевязанной ноге они распухшие как сосиски, но шевелятся. Значит не все так плохо. Непослушными трясущимися руками, упираясь в лежак, пытаюсь принять более-менее сидячее положение. Легкий толчок в грудь, с меня спрыгивает лохматый клубок, приземляется на стол, и оказывается здоровенным крысюком.

Крыс прошествовал по столу, заглянул в кружку, полакал там чего-то, поплямкал каким-то кусочком из тарелки и подошел к спящему. Поднявшись на задние лапки и вытянув острый нос с торчащим усами, обнюхал ухо. Чихнул, снова понюхал, посидел замерев, потом лизнул. Спящий что-то проворчал и дернул головой. Грызун отскочил и замер. Мужик опять захрапел. Крыса без стеснения подошла, запрыгнула на голову, села на ухо, поелозила, устраиваясь поудобнее, свесила хвост и принялась умываться.

Как же хочется пить! Пересохшие губы выдали только стон. Если встать не получается, надо разбудил спящего. Как? Чем-то кинуть в него. Руками пошарил в пределах досягаемости и нащупал какой-то матерчатый комочек. Поднял к глазам. Мой носок с ноги, которая в лубке. Скукоженый и вонючий. Вот и источник запаха нашёлся. Прицелившись, швырнул в спящего. Грязный комок пару раз подпрыгнув на столе, остановился у лица бородатого. Тот продолжал безмятежно храпеть. Зато среагировал крыс. Он перестал вымывать шкурку, замер, глядя на носок, потом подозрительно посмотрел на меня, снова перевел взгляд на стол. Поводил носом, шевеля усами, подумал. Спрыгнув с головы спящего и засеменил к вторгшемуся на стол предмету. Обошёл его по кругу, втянул воздух и … грохнулся в обморок на краю столешницы. Тяжелый филей перевесил, и серая тушка, взмахнув хвостом, рухнула со стола. Шмякнувшись на ногу спящему, крысюк скатился на пол и замер, раскинув лапки.

Мужик встрепенулся и мутным взглядом обвёл помещение. Разглядел полусидящего меня, приосанился, пригладил усы руками и многозначительно откашлялся.

- Очнулся, болезный? А я тут с духами предков общаюсь, слышу, зовёт кто-то, - проговорил бородатый скрипучим голосом. - Он потянул к себе кружку, заглянул в неё одним глазом, и, видимо, удовлетворившись результатом, прильнул к ней губами.

Выхлебал содержимое, стукнул тарой о стол, и выдохнул воздух. Утер губы рукавом, и поймав мой взгляд направленный на кружку, понял его правильно.

- Пить хочешь? А воды я тебе не дам.

Он поднялся из-за стола и зацепил носком тапочка крысиную тушку. Посмотрел под стол, недоверчиво попинал животное, и удивлённо посмотрел на меня.

- Он, чё, сдох, что ли? Я ж на нем какие только яды не испытывал, все нипочем. Жрал и добавки просил. Вот так дела.

Дедок прошкандыбал к окну, взял с подоконника кувшинчик, поболтал его. Кувшин приветливо побулькал. Бородач припал к горлышку, сделал пару глотков, закашлялся, выплюнул что-то в руку. С подозрением рассмотрел находку. Выбросил её на пол и вытер руку о штанину.

- Таракан. Я уж думал, что-то непотребное. Накось, милок, выпей, полегчает.

Меня перекосило. Старик поднес кувшин с какой-то то вонючей бурдой к моим губам.

- Пей. Это отвар из двенадцати трав и двух секретных порошков. Мертвого на ноги поставят, не то, что хромого.

Пить хотелось жутко и других вариантов не было. Я глотнул тёплую пряную жидкость, и меня чуть не стошнило. С трудом пересилил естественный позыв, и отвар горячим комом прокатился до желудка.

- Вот, молодец, молодец, - бородатый похлопал меня по руке, - А то некоторые выплевывают. Такой божественный нектар разбазаривают.

Он вернулся к столу, наклонился, поднял за шкирку крысюка и наклонив кувшин, плеснул в мордочку.

Крыс мгновенно ожил, заверещал и рванулся из рук. Шмякнувшись на пол, он с низкого старта метнулся в сторону двери, сшибая какие-то склянки и горшки. Врезался в закрытую дверь, метнулся в дальний угол, снося по пути обувь, веник и какие-то палки. С грохотом перевернув ведро, снова пронёсся к столу, запрыгнул на лавку, и с неё, распластавшись в воздухе ласточкой, выскочил в открытое окно, прорвав марлевую занавеску.

Повисла тишина. Дед, вернув отвисшую челюсть на место, повернулся ко мне:

- Видал, что животворящий отвар делает. Из мёртвых поднимат. А ты пить не хотел.

Пить я уже действительно не хотел. А вот по нужде очень и очень.

- Дедуль, а как поссать можно?

- Поссать? Как обычно ссышь, так и можно. Тока не в апартаментах. На улицу иди.

- Так я же, это, с ногой, - я пошевелил пальцами на сломанной ноге.

Старик посмотрел на мои шевелящиеся пальцы, опустил взгляд на свои тапки, одетые на босые ноги, пошевелил пальцем, выглядывающим в прореху.

- И чё? Срослась твоя нога. Скажи дедушке спасибо за мази целебные. Одних ингредиентов скока потратил, подумать страшно. И спиртом дезинфицировать пришлось.

Дедок вздохнул и проглотил набежавшую слюну.

- Вставай, расхаживаться тебе надо.

Дед пошел к двери и загрохотал засовами и крючочками. В конце еще открыл три замка, достав связку ключей из кармана. Распахнув настежь дверь, пошарил в дальнем закутке, вытащил деревянную швабру и протянул мне.

- Вот тебе вместо костыля. Опираться на ногу можно. То, что болит и опухла, не гляди, кость уже срослась.

В глазах уже булькало, поэтому, зажав под мышкой поперечную перемычку швабры, я, как мог, быстро поковылял на улицу.

Нога отдавала болью при нажатии, но не сильно. Хотя опухшую ступню неудобно было ставить, я резво дохромал до угла дома, и миновав лавочку, с довольным стоном принялся орошать куст крапивы. Куст взвизгнул, затрясся, и из него выскочил мокрый и злой крыс. Злобно зыркнув, грызун шмыганул в открытую дверь. Оттуда раздался мат и грохот падающих вещей. Серой стрелой крысюк вылетел на улицу, и пробуксовывая на повороте, скрылся за дальним углом избушки. Следом выскочил дед.

- Ты пошто животину тиранишь?

- Да не трогал я его, деда. В кустик поссал, а он в нем отсиживался.

- Хех. Ну, знач сам виноват, что эта зараза мокрой к тебе на лежак заскочила и под одеяло нырнула.