Глава 4

Оля

— Олечка, ты? — выглядывает на площадку соседка, Антонина Петровна.

— Я, теть Тонь, — улыбаюсь женщине.

— А я думаю, кто тут скребется, — смотрит на меня через толстые линзы очков.

— Простите, я не хотела шуметь, — порой складывается впечатление, что женщина дежурит у дверного глазка. Потому что, как иначе она слышит любой шорох на площадке, остается для меня загадкой.

— Да я как раз хотела к тебе зайти.

— Что-то случилось? — за те две недели, что я живу в этой квартире, соседка, кажется, успела ко мне привыкнуть сильнее, чем я к ней.

Стоило мне въехать в квартиру, она тут же пришла знакомиться, выясняя все о моей жизни, в том числе о семейном положении, работе. И только составив мой моральный облик, она решила, что может со мной дружить. Хотя “дружить” — это громко сказано. Скорее, отправлять по своим поручениям.

— Да, Олечка, — выходит она на лестничную площадку, прихрамывая. — У меня мука закончилась, а я хотела испечь пирожки. С капустой. Любишь с капустой? — смотрит на меня снизу вверх с таким выражением лица, будто от моего ответа зависит ее жизнь.

— Очень люблю, — улыбаюсь, вытирая пот со лба. Сегодня слишком жарко даже для мая.

— Можешь сходить за мукой? Ты же знаешь, самой мне тяжело. Давление с утра скакнуло. Боюсь, не дойду.

— Конечно, тёть Тонь. Сейчас только свои пакеты домой занесу.

— А что ты там купила? — осматривает мои покупки.

— Да так, — пожимаю плечами. — Продукты, моющее средство.

— Яблочки вижу.

— Да, хотите?

— Ой, что ты, не нужно, — отмахивается она.

— Берите, берите, — достаю из пакета сетку с яблоками и впихиваю в руки соседки.

— Олечка, да что ж такое. Не стоило, — прижимает фрукты ближе к груди.

— Вспоминайте сразу все, что вам нужно, чтобы мне больше не пришлось возвращаться.

— Записывай! — говорит она.

Через десять минут после того, как распихиваю в холодильник свои продукты, выхожу из дома, кивнув мужчине, выгуливающему амстаффа.

В магазине стараюсь не задерживаться, мечтая как можно скорее оказаться в душе, а после растянуться на диване перед телевизором за просмотром еще одной серии “Ходячих мертвецов”.

Так странно, но раньше я даже не смотрела в сторону подобных фильмов. Но в последнее время мне нужны острые эмоции, адреналин, чтобы я могла переключиться с реальности и не думать обо всем том, что пытаюсь забыть.

Очередь на кассе кажется бесконечной, но я не позволяю себе даже мысленно пересечь запретную черту. Шагнув за ту линию, я вряд ли смогу себя вытащить обратно. Вместо этого прокручиваю в голове события на работе и непроизвольно улыбаюсь.

Все же приятно окунуться в гущу событий. Рядом со студентами чувствую себя особенно живой, и это доставляет удовольствие. Чувствую, как вибрирует телефон в сумке, когда расплачиваюсь, а потом, вооружившись тяжелыми пакетами, забываю о смартфоне.

— Вот спасибо, Олечка, — благодарит соседка, забирая пакеты. — Дай Бог тебе здоровья и мужа хорошего.

— Спасибо, тёть Тонь, но я, пожалуй, и без мужа обойдусь, — смеюсь, пряча за смехом свой самый дикий страх. — До свидания.

Только приняв душ и разогрев вчерашнее ризотто, я включаю тот самый сериал, что заставляет меня забыть обо всем на свете. Собираюсь окунуться в мир зомби и выживающей горстки людей, как слышу снова вибрацию смартфона, брошенного на комоде в коридоре.

Смотрю на него, покрываясь липкой испариной, в ужасе думая, что там — Он. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом напоминаю себе, что он не знает этого номера. Никто не знает. Как и моей новой фамилии, по которой мог бы меня вычислить.

Беру гаджет в руки и вижу кучу сообщений в чате под названием “Выпускной”. И буквально ощущаю, как меня медленно отпускает напряжение. Мышцы расслабляются, и легкие раскрываются, позволяя кислороду проникнуть внутрь.

Скворцова: “ Ольга Александровна, вот ссылка на облако с видео”.

Герасимов: “Есть вариант заказать текст песни у Ривера”.

Скворцова: “Так уже Руднев вызвался добровольцем”.

Ниже блондинка прикрепляет смеющийся эмоджи с выступившими на глазах слезами.

Герасимов: “Поэтому и предлагаю запасной вариант”.

Филиппова: “Мне страшно…”

И напуганный эмоджи.

Береснев: “Почему? Думаешь, на его фоне тебя никто не заметит? lol”

Филиппова: “Страшно от того, что он может там придумать. Как бы мы потом не вылетели из университета после его песен”.

Руднев: “Ты просто завидуешь мне, киса”.

Подмигивающая рожица.

Филиппова: “Чему завидовать? Твоей тупости? И способности мыслить только в горизонтальной плоскости?”

Руднев: “Воу! А на прошлой вписке тебе очень понравилось со мной в горизонтальной плоскости, а еще потом в вертикальной и под углом девяносто градусов”.

“Абонент Скворцова исключила вас из чата”.

Мое лицо пылает от прочитанного. Отчего-то очень красочно встают перед глазами все те картинки, о которых написал этот наглец. И, честно признаться, я чувствую облегчение оттого, что меня лишили необходимости читать все это. Для меня подобные подробности лишние. А затем на телефон начинают сыпаться новые сообщения.

Скворцова: “Ольга Александровна, извиняюсь за Руднева и за то, что удалила из чата. Надо провести беседу кое с кем. Потом снова вас добавлю”.

Я: “Хорошо, Алина. Спасибо”.

Открываю список чатов и вижу сообщение от парня, решившего напрочь засесть в моих мыслях. Несколько мгновений смотрю на его фото аккаунта. Селфи, сделанное явно лежа. Взгляд с прищуром и наглая ухмылка на губах.

Руднев: “Ольга Александровна, не волнуйтесь. На меня можно положиться. Для вас я напишу самый крутой текст”.

Я: “Денис, пожалуйста, постарайся для выпускников и твоих одногруппников”.

Руднев: “Только потому, что об этом попросили вы…”

Из-за его сообщений чувствую себя неловко. Словно влезла во что-то нехорошее, аморальное.

Я: “Денис, прошу не беспокоить меня без повода. Все, что напишете, скидывайте в чат. Никакой личной переписки со студентами я не веду”.

Руднев: “В чат мои тексты будут попадать только с вашего одобрения”.

Я ничего не отвечаю. Вижу, как Руднев набирает сообщение, но очень долго ничего не приходит. Решаю, что он оставил идею отправить все, что задумал, и выхожу из мессенджера, откладывая смартфон до утра.

Снимаю сериал с паузы и снова слышу вибрацию. Несколько мгновений борюсь с желанием проигнорировать гаджет, но все же сдаюсь и смотрю на повисшее на дисплее сообщение от Руднева:

“Спокойной ночи, Ольга Александровна. Я очень рад, что вы теперь с нами.

P.S. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вам было хорошо…”

Вспыхиваю от его последних слов, представляя, что именно он имеет под этим “было хорошо” в виду, и тут же отключаю телефон, проклиная все на свете за то, что дала свой личный номер студентам.

Это была плохая идея. Отвратительная. И я еще не раз пожалею об этом…