Глава 2

Вика

Пульс долбит по точкам, а сердце лупит по ребрам. Я не люблю, когда чужие люди вторгаются в мое личное пространство. Мне не нравится, когда меня трогают без разрешения. А этот парень не спрашивает разрешения, просто прет на меня.

Наглый. Борзый. Дерзкий.

Он не видит никаких границ.

— Отойди, пожалуйста, — прошу я спустя время, когда смогла в себя прийти.

— Не хочу, — ухмыляется.

Я несколько раз моргаю. Я не привыкла, что люди так себя ведут. Особенно когда я теперь в статусе жены самого Алима Иманова.

— Отойди, — говорю с нажимом.

А он теснит меня дальше. Делаю шаг назад. Потому что не могу тягаться с его напором. Делаю прерывистый вдох и чувствую, как моя юбка за что-то цепляется. Я дергаюсь, но не могу опустить ткань.

— Милое белье, детка, — говорит Раян. — Белый хлопок, я так и знал.

Он рассматривает мою задницу в зеркале!

Господи, я готова провалиться под землю прямо сейчас. Пожалуйста.

Я судорожно одернула юбку и почувствовала, что уперлась пятой точкой в раковину.

— Что еще покажешь? Мне интересно.

— Ничего я не собираюсь показывать! — говорю эмоционально. — Дай мне пройти!

— Проходи, — говорит парень, а сам не отходит.

— Я все расскажу твоему отцу!

Шагает вплотную. Через тонкую ткань платья я ощущаю жар его тела. Раян кладет руки по обе стороны от меня. И смотрит по-хамски. А потом поднимает руку и проводит большим пальцем по моим губам. Я с шумом втягиваю в себя воздух.

— Неужели мой отец не найдет, чем занять такой пухлый, рабочий ротик? Думаешь, станет слушать?

Смысл его мерзких слов доходит до меня не сразу, а когда доходит…

Я с силой отталкиваю его от себя. Он смеется и отходит на несколько шагов.

— Придурок, — зло говорю и выбегаю из ванной.

Спускаюсь по ступеням и прячусь за колонной. Сердце стучит так быстро, что я прикладываю руку к груди, боюсь, что оно выпрыгнет. Как смеет этот гаденыш так поступать со мной? Я всегда знала, что он отбитый, но меня это никогда не касалось. Когда мы виделись на каких-то семейных застольях, то я держалась как можно дальше от Раяна Иманова. Он… Ненормальный! Алим очень разочарован в нем. Он думал, что он, как и другие его дети, будут развивать бизнес, но Раян не захотел. Как только парню исполнилось восемнадцать, он покинул отчий дом и ни разу не просил денег у отца. Насколько мне известно, он живет в столице, и там у него какая-то преступная группировка! Надеюсь, он скоро покинет наш дом. Не желаю его видеть.

Мне все же удалось успокоиться и взять себя в руки. Я вернулась в столовую и заметила, что Алим сидит без сил. Никто не видел этого, но я сразу поняла. Начала переживать. Нужно всех отправить домой. Срочно.

Я села с мужем, бросила взгляд на место Раяна, его не было, спасибо за это. Я сразу же старательно начала делать вид, что устала и хочу спать. Наша семья поняла намек, и совсем скоро стали собираться по домам.

Как только все ушли, я помогла Алиму подняться и довела его до спальни. Супруг жил на первом этаже, чтобы не нужно было подниматься и спускаться. Я помогла ему лечь на кровать и сняла обувь с ног.

— Сейчас, сейчас, — открыла комод с лекарствами и достала нужные таблетки.

Протянула Алиму таблетки, а сама держала бутылку с трубочкой, чтобы он все запил. Когда мужчина проглотил пилюли, я залезла к нему на кровать. Прислонилась спиной к изголовью, а Алим положил мне голову на колени. Я запустила пальцы в его волосы и стала перебирать. Ему так нравится.

Я сказала сестрам правду, мы встретились в Европе. И для нас двоих это был один из самых плохих периодов в жизни. Я была подавлена и едва не заработала психоз, а Алим приезжал на консультацию к врачу. Он пригласил меня на ужин, но в этом не было никакого сексуального подтекста. Он заметил, что со мной что-то не так. Сразу понял. Мне казалось, что я схожу с ума. Я чувствовала, что за мной наблюдают. Этот кто-то даже побывал у меня в квартире и переставил вещи местами. Это продолжалось месяцами. Я не хотела говорить ничего сестрам, боялась, что меня заставят вернуться. А Алиму рассказала. Потому что это было так легко и естественно. Он сказал, что все решит. На следующий день я переехала в другую квартиру, и ко мне приставили охранника. И тогда у Алима Иманова случился приступ. Он упал на пол и корчился от боли. Я так сильно испугалась. Плакала, звала на помощь, я не знала, что делать. Вскоре в квартиру зашла женщина в возрасте и сделала мужчине укол. Его голова покоилась на моих коленях, я перебирала ему волосы…

В тот день я узнала, что Глава семейства Имановых болен. Он не сказал мне чем, но сказал, что скоро его не станет, и я не должна никому говорить…

Мы стали проводить много времени вместе. Просто как два друга. Как люди, которые понимают друг друга. Я рассказала ему историю своей жизни. Про жестокого отца, который бил нас с сестрами так сильно, что мы могли неделю не вставать с кровати, о жизни, когда я осталась с ним одна, о моем постыдном поступке, когда я подставила Вирсавию. Мне было так легко.

Алим уехал. А через неделю я позвонила ему в истерике. Это началось снова! Кто-то был в новой квартире. Он прилетел ко мне, и мы поженились. Никто не будет трогать супругу самого Алима Иманова. Действительно, все прекратилось. Мне стало казаться, что я просто схожу с ума… И на самом деле ничего и не было. Но бумажные послания с пожеланиями смерти говорили о том, что я точно не сошла с ума, кто-то играет со мной.

Алим застонал, и я снова прыгнула в реальность.

Он мне так и не сказал, что с ним, я не лезу с расспросами. Я уважаю это его желание. Но судя по тому, что у него адски болит голова, я могу предположить, что именно с ним…

На секунду я представила, что его не станет… Слезы навернулись на глаза, я быстро их сморгнула. Я не могу потерять. Я не смогу без него. Я люблю его, как отца, как друга, наставника. Моя жизнь станет пустой без этого потрясающего мужчины. Нет! Даже думать об этом невыносимо. Пустота… Черная, зияющая пустота. Вот что останется. Мир без него — мир без солнца. А его не станет… Это знание — нож в самое сердце.

Не знаю, сколько прошло времени, по моим ощущениям, часа два. Спина ныла, ноги занемели, руки слушались плохо, но я продолжала гладить Алима. Он нуждался во мне. Я благодарна, что он разрешает мне это. Такой сильный и гордый мужчина не допустит, чтобы кто-то видел его слабость, а мне разрешил.

— Ты должен сказать своим детям, — говорю тихо.

Уже который раз.

— Нет.

— Алим, они должны знать…

— Зачем? Я не хочу ловить на себе сочувственные взгляды. Я хочу, чтобы они запомнили меня бодрым и полным сил.

— Да, но…

— Хватит, — холодно отрезает. — Никто не должен знать. И ты никому не скажешь.

Я знаю, что Алим… Боится. Он рассказал мне о болезни, потому что не хотел проходить все в одиночку. Но детям говорить не будет. Он упертый, как баран, думает, что так их защищает.

— Не скажу… — провожу пальцами по волосам. — Не скажу…