4

Я соскользнула с табурета и пошла к нему, будто он тянул к себе за невидимый, но для меня почти осязаемый повод. Он словно взял меня за горло и сделал безвольной куклой. А я и была поломанной куклой. Жила, механически выполняя привычные функции, пустая внутри, выпотрошенная когда-то любимым…

Присела напротив него, не зная, что сказать.

— Привет, — горло от волнения перехватило, и голос прозвучал хрипло.

— Привет, — ответил мужчина, откровенно оценивая моё тело. Будь мои глаза закрыты, я бы сказала, что меня гладят его руки.

Если он одним взглядом такое делает...

— Никогда не видела тебя здесь раньше…

О, флаг Америки! Что я несу?! Будто сама тут завсегдатай.

— Не будем тратить время на обмен конверсивами, — усмехнулся.

Показалось, что он старше меня не на десять лет, а на целую жизнь. Впервые поняла, что значит «ощутить ауру». Его была зрелой, сильной, жаркой и волнующей. Было в нём что-то по-звериному опасное и от того притягательное. Он, как синеглазый чёрный ягуар из легенды ольмеков, олицетворял царственность, независимость, силу, плодородие…

О, флаг Америки! Во мне будто проснулась большая кошка, выгнулась и предвкушающе потянулась, бесстыдно подставив зад и отодвинув хвост. Клитор заломило и прижало намокшими трусиками. От неожиданной звериной похоти меня окатило жаром.

Я поставила опустевший бокал между мной и мужчиной на середину столика, словно он мог защитить меня от непонятного влияния незнакомца, разорвать странное, неожиданно возникшее к нему притяжение… Но этого было мало. Я уже коснулась огонька, и спасаться нужно бегством, пока не сгорела.

Встала и рванулась в туалет — нужно умыться, прийти в себя, развидеть его синие яркие глаза и забыть тот зовущий рык хищника — альфа-самца, что я — могла бы поклясться на католической Библии — услышала в собственной голове.

Мужчина нагнал меня, повернул со мной в тупик с туалетными комнатами, вошел в одну из них со мной и запер дверь. Я повернулась и почти уткнулась ему в грудь. От него хорошо пахло солнцем и морским парфюмом. Еле слышно, и оттого ещё приятнее — моё тонкое обоняние было благодарно ему за это. Он, будто услышал мои мысли, повёл носом вокруг моих волос, я отшатнулась и прижалась к длинной каменной столешнице с чашей раковины.

О, флаг Америки! Мы даже обнюхивали друг друга, как звери!

В синих глазах мужчины светился откровенный интерес, а его намерения совершенно понятны. Я была уверена, что он склонит меня к минету. Сколько раз я смотрела порно-ролики и раз случайно видела, как это делала, не скрываясь, Стейра, но никогда не пробовала сама. И никто никогда не трогал меня там, кроме Сэма. В лицо горячо ударила кровь, когда я поняла, что этот незнакомец станет трогать меня там. И это осознание оглушило громким стуком сердца, волнением и… предвкушением.

О, флаг Америки! Гореть мне в его огне дотла…

— Не бойся. Я не насилую хорошеньких девушек…

Мужчина неожиданно накрыл мой рот поцелуем, провёл по губе и нёбу языком, будто что-то искал, обвёл язык, чуть сильнее обхватил губы и отпустил. Будто снял пробу, как пенку с молока и, кажется, остался доволен.

— СПИДом не болеешь? — почему-то прохрипел глухо, будто у него перехватило дыхание, но как-то отстранённо, словно его не интересовал ответ.

Я возмущённо замотала головой, глядя в его потемневшие глаза. Он топил меня в их заштормившей пучине, я смотрела в них и захлёбывалась без шанса вдохнуть и выжить. Он повернул меня к себе спиной, обхватив грудь сильной рукой, задрал платье, обнажая живот, и скользнул пальцами в мои трусики. Я взвилась и выронила сумочку, рванулась к двери, но он уже тронул мой затвердевший позор. Стало стыдно и страшно. Мужчина поймал меня мгновенно, легко оторвал от пола и рванул трусы так, что они, по-моему, разорвались надвое, больно резанув по коже в паху. А потом подхватил под колено и поднял меня выше, разглядывая там в отражении зеркала…

Я снова испытывала унижение и стыд, как когда-то с Сэмом. Меня держали, как щенка за лапу, пытаясь определить его половую принадлежность. Я и сама с ужасом смотрела на торчащий возбуждённый клитор. Толстый и твёрдый, как член…

Мужчина что-то сказал мне, ткнувшись в шею носом, потом перехватил, усадил около раковины и развёл мои ноги:

— Ч-чёрт… Я хочу тебя ещё больше…

О, флаг Америки!..

В животе что-то сжалось, когда он осторожно тронул пальцами клитор и погладил его, разглядывая откровенно и внимательно. Я закусила губу: он трогал кончик — самое чувствительное место, было немного больно, но невероятно приятно. Кровь прилила к лицу и пульсировала в висках, а он гладил моё несчастье, ласкал, скользя пальцами по всей длине, чуть сжимая. Я так делала сама, но от его рук это оказалось приятнее. Я застонала от наслаждения, когда он тёплым пальцем провёл по нежным складкам, обвёл вход туда, где ещё никто не был, и снова коснулся твёрдой головки.

Мужчина спустил с бёдер штаны вместе с трусами и ткнулся твёрдым членом внутрь меня. Я невольно сжалась, ожидая боли — он был большим и толстым, как дубинка, казалось, порвёт внутри всё. Мне стало стыдно, что я давала сделать это со мной первому встречному, но он хотел меня, и пусть это будет он — невероятно притягательный мужчина.

Он вынул член, посмотрел на мои губы, и мне хотелось заплакать — он просто заставит сделать минет. Все видения погасли. На том всё и кончится. Я — наивная дура — думала, что со мной может быть по-другому…

— Ты не хочешь или стесняешься? — вопрос оказался неожиданным. Его волнует, что я испытываю, находясь в полной его власти?

— Я… хочу…

Сказать правду оказалось неожиданно легко. И это удивило. И смутило. Признаться незнакомцу в туалете, что я хочу, чтобы он трахнул меня… Но обманывать просто невозможно, когда он так внимательно смотрел в глаза и водил влажной головкой члена по моим складкам, лаская и давая понять, что его желание и намерение твёрдо, но…

— Но стесняюсь себя, — продолжил он. — Мне это нравится.

Сказал так тихо и ласково, так проникновенно и возбуждённо, не отводя взгляда от клитора, что я зажмурилась — хотелось, чтобы он вошёл в меня. Я старалась расслабиться, но это получалось очень трудно: откинувшись на зеркало, с широко разведёнными ногами, задранным платьем перед незнакомым взрослым мужчиной... Сгорая от стыда и желания, оглушённая собственной распущенностью, я не поняла, о чём он ещё спросил. Что я могла ответить?

— Я не знаю, — ответила в смятении, что говорю невпопад.

— Тогда проверим опытным путём. Тебе будет очень приятно, но долг платежом красен... Я хочу от тебя того же… позже…

Он стянул с меня платье, и теперь перед ним я была совершенно голая и чувствовала себя беззащитно. Он мог делать со мной, что захочет — я не в силах противиться ни ему, ни возбуждению, пульсировавшему на кончике клитора. Понимание, что сейчас всё случится вот с этим незнакомцем, и я выйду из кафе женщиной, будоражило невероятно. Теперь, когда уже не может быть позы откровеннее, ситуации пикантнее, а того, о чём мечтала ночами, мастурбируя — желаннее, я решила отдаться его рукам и члену, его желанию и опыту всем телом и душой. Я хотела его, секса с ним, его рук на своём теле, его поцелуев…

Он снял рубашку, и я пристыла взглядом к мощному торсу, буграм мышц и канатам вен. А когда накрыл ладонями мою грудь, приласкав большими пальцами затвердевшие соски, скользнул по бокам, вызывая мурашки и дрожь, и обволок губы поцелуем, таким нежным и мягким, неторопливым и чувственным, я обвила его шею и прижалась к нему, как к единственному на свете, самому дорогому, что есть у меня, к самому бесценному и желанному. А он гладил мою спину и попу, запустил пальцы в волосы, лаская языком мой рот, потом разомкнул наши губы и мои объятия и уложил меня на холодную каменную столешницу. Я закрыла глаза, отпуская фантазию и чувствуя, как он мягко ласкает мои соски, прихватывая их ртом и облизывая, посасывает и сминает груди, а его член скользит от его движений бёдрами по моим влажным складкам.

О, флаг Америки…

Мужчина подвинул меня на самый край и снова прижал головку к пульсировавшему предвкушением проникновения входу. Я старалась расслабиться, впустить его в себя и, наконец, почувствовать наполненность и движение внутри, единение с мужчиной…

— Помоги мне ручкой, девочка… — выдохнул он мне в губы и двинулся внутрь, медленно, настойчиво.

Мне не хватило ладошки обхватить его член, я провела по нему сверху до основания в попытке найти место потоньше, а он застонал и толкнулся внутрь. Но я, будто намертво зашитая, не впускала его в себя. Хотелось кричать и плакать. Он делал всё осторожно, а мне хотелось, чтобы он уже просто прорвал эту чёртову оборону моего тела! Пусть больно! Пусть потом будет плохо!

О, флаг Америки! Делай же уже что-нибудь со мной! Что ж ты медлишь?!

Я чуть не задохнулась, когда он наклонился и припал губами к моей шее, скользнул по ней, щекоча и волнуя кровь, прихватил кожу у основания и опустился ниже. Он жадно целовал и хватал ртом мои соски, сминал груди и чуть покусывал их. Его язык скользнул вниз по животу, прикусывая кожу на лобке и бедре. Я забыла дышать и невольно хотела сжать ноги, но мужчина подсунул руки под колени и развёл их, подхватывая меня под поясницу и приподнимая. Я лежала перед ним, распахнутая, а он…

…вобрал в рот мой клитор, обвёл его языком и заиграл его кончиком на головке, заставляя меня дрожать и всхлипывать. Он посасывал меня, постанывая, не переставая ласкать живот и бёдра, сжимать попу и груди. Его язык раздвинул и исследовал каждую нежную складочку, губы скользили по моему вызывающе торчавшему безобразию, язык оглаживал плоть и пробирался внутрь лона. Я горела в огне похоти, стонала и гладила его жёсткие волосы, изнывая от предвкушения, разводя ноги ещё шире и подаваясь навстречу его языку и губам, ловя его тёплое дыхание…

…и забилась в его руках от сильнейшего оргазма, застонав и развратно прижимаясь к его рту промежностью, желая ласки в эти мгновения ещё сильнее.

Мужчина выпрямился и рванулся членом внутрь меня, мощно и резко, не давая мне пережить последние вспышки экстаза. Я лишь на секунду почувствовала боль, когда он порвал преграду, и улыбнулась — наконец! Он вошёл в меня туго, до упора, растягивая и наполняя собой, выскользнул и посмотрел на член:

— Ты… девочка? — Я кивнула и улыбнулась счастливая — так приятно распирала меня его плоть, и так странно смотрел на меня этот незнакомец. — Чудо-юдо, как зовут тебя?

— Тенесси Моори. Несси.

— Тебе больно?

— Пусть будет больно… теперь пусть будет, как хотите вы…

Он тронул вход в попу.

— И там ещё не… — Я мотнула головой. — Сколько тебе лет, Несси?

— Двадцать один.

— Это из-за него… — он приласкал пальцем мой недостаток. Я не ответила — он и так всё понял. И сделал мне незабываемо приятно. — Ты прекрасна, девочка. И клитор твой чертовски соблазнительный. Теперь держись, детка, я слишком долго терплю. И с живой я с тебя сегодня не слезу…

Он больше не был нежен. Теперь он делал так, как хотел. И мне нравилось это. Он был в меру горяч и груб, не в меру несдержан. Он просил меня ласкать себя, и я не видела в этом ничего стыдного. Он вылизал меня с таким удовольствием, что уже смешно бояться трогать себя под его жадным пылающим синевой взглядом. Мне нравилось, что меня так сильно хочет мужчина. Что я не отвратительна ему со своим уродливым изъяном. И я расслабилась, чувствуя и сладость, и боль, наслаждаясь сексом впервые по-настоящему.

И от того горько было понимать, что это приключение закончится, когда он изольётся. И тогда я стану ему отвратительна, потому что доступна, потому что отдалась в туалете в первые же пять минут незнакомства.

Но пока я отдавалась ему с жаром и желанием, наслаждалась контрастом его нежных поцелуев и грубого секса, стонала бесстыдно и отчаянно, пока снова не кончила так, что вскрикнула, но тут же прикусила губу и всхлипывала от расплывшегося по кровотоку желанного оргазма, распустившегося, как махровый огненный цветок — ярко, сочно, ослепительно, до вспышек перед глазами, до изнеможения, до головокружения, до всепоглощающей радости от того, что познала! Что осмелилась! Что отдалась! Что насладилась куда большим, чем могла бы представить!

О, флаг Америки!