Глава 15. Ловушка для Горшковых

Горшковы были просто поражены. Они совсем не ожидали, что Аврора вдруг скажет подобное. Она демонстративно засмущалась под их взглядами:

— Я что-то сказала не так? Я решила, что Вы всё время говорите о том, чтобы вернуть нам деньги, потому что не хотите пользоваться нашими преимуществами впустую. Вот я и предложила написать расписку, чтобы другие тоже знали, что Вы человек слова, и чтобы избежать сплетен, которые могли бы Вас скомпрометировать.

Геннадий Юльевич пришёл в себя. В этот момент он почувствовал некоторое раздражение, не ожидая, что попытка продемонстрировать мощь корпорации «Горша» приведёт к недопониманию. Но было ли это действительно лишь недопониманием? Он начинал в этом сомневаться. Однако, глядя на Аврору и помня, как она всегда слушалась их семью, он убедил себя, что у неё не могло быть задних мыслей.

— Ты, безусловно, права. Брать в долг всегда следует с оформлением расписки. Если бы ты не сказала – я бы сам предложил это сделать, — тут же ответил он.

— М-м-м, — улыбнулась она лучезарно.

В прошлом они действительно передали Горшковым двадцать миллиардов рублей, но после этого те ни разу не заикнулись о возврате долга. В этот раз она никак не могла позволить им уйти от ответственности.

Геннадий Юльевич немедленно велел прислуге принести бумагу с ручкой и печать:

— Я сам всё напишу, — сказав это, он бегло начертал слова и, закончив, передал расписку Тимофею Ярославовичу, — взгляни, необходимо ли что-то добавить? Если нет, то я поставлю печать.

Тот взял расписку и принялся читать её вместе с Авророй. После прочтения она вдруг с сомнением в голосе сказала:

— Дядь Ген, Вы написали только о займе в двадцать миллиардов, но не указали срок возврата, а также не упомянули, что делать, если долг не будет возвращён в срок. Эта расписка кажется такой же, как если бы её и вовсе не было.

От её, казалось бы, сказанных совершенно спонтанно слов Геннадий Юльевич тут же побагровел. Но она, как будто ничего не заметив, протянула расписку Вадиму, наивно спросив:

— Вадя, ты же во всём разбираешься. Посмотри, правильно ли я говорю?

Тот совершенно не знал, что сказать. Если он поддержит её, то опозорит отца, а если опровергнет её слова, то, по сути, опозорит себя. Хоть сказанное ею и могло кого-то обидеть – говорила она совершенно обоснованно.

Геннадий Юльевич не мог не поспешить с объяснениями:

— Вот так даю! В жизни не писал расписок – даже не знал, как это делать. Сейчас добавлю срок. Пусть будет…

— Полгода должно быть вполне достаточно, — предложила она.

Он колебался между тремя, либо пятью годами, поэтому услышанные «полгода» попросту свалили его на повал.

— Я только несколько дней назад видела публичный финансовый отчёт «Горша». В этом полугодии чистая прибыль вашей корпорации составила тридцать восемь миллиардов, а во втором полугодии намечается улучшение в тенденции – должны заработать ещё больше, — произнесла она.

Геннадий Юльевич мог лишь неловко улыбнуться:

— Не думал, что ты интересуешься финансовыми новостями.

— Поскольку наши семьи обе в списке, я решила взглянуть и на ваши цифры тоже, — улыбнулась она по-доброму.

— Хорошо, тогда пусть будет полгода, — стиснув зубы, он записал срок.

Наблюдая за тем, как он пишет, она предложила:

— Если за полгода долг не будет возвращён, то давайте использовать доли вашей корпорации в качестве залога?

Его пишущая рука застыла в воздухе.

— Я на днях слышала от Лиды… М-м, это моя лучшая подруга, дочь председателя банка «Соловее». Так вот, я слышала от неё, что Вы брали у них в банке залоговый кредит, используя доли «Горша» в качестве залога. Она сказала, что Вы взяли у них кредит на пятьдесят четыре миллиарда, заложив восемнадцать процентов долей корпорации. Исходя из рыночной стоимости, наши двадцать миллиардов должны составлять шесть целых шестьдесят семь сотых процентов, — она говорила так, словно просто излагала факты, с чистосердечной невинностью на лице.

Как бы ни старался сдерживаться, Геннадий Юльевич всё равно помрачнел.

В этот момент Тимофей Ярославович наконец увидел замысел своей дочери. Она шаг за шагом подталкивала Горшковых к ловушке, не оставляя им возможности возразить или отказаться.

В конце концов, тем действительно были нужны деньги. Если сейчас Орловы не вложат в них средства, то им будет трудно сохранить своё положение, поэтому они себя не разоблачали. Да и перед столь непринуждённой и естественной позицией Авроры, отказ от её предложения означал бы, что они не хотят возвращать долг. А до такой степени терять лицо им было нельзя.

Он невольно улыбнулся про себя, искренне удивлённый смекалкой своей дочери. Она была настолько умна, что поставила самих Горшковых в тупик.

— Я неправильно посчитала? — заметив, что Геннадий Юльевич не продолжал писать, Аврора сделала вид, будто засомневалась в себе. Она намеренно упомянула лишь подсчёт, не спрашивая о том, были ли они недовольны её предложением. А затем снова принялась пересчитывать всё на пальцах.

Геннадий Юльевич взглянул на Вадима. Тот в этот момент, очевидно, тоже чувствовал себя крайне неловко из-за неё, но сейчас их семье было не из чего выбирать. Если банк так и не выделит кредит – они могли рассчитывать только на Орловых. Но, отказавшись следовать предложению Авроры, они бы, по сути, отказались от инвестиций её семьи. Это было очевидным принуждением к согласию с их стороны.

Геннадий Юльевич и сам был старой лисой, поэтому сразу всё понял и дал Вадиму знак, что в будущем Авроре не стоит ждать хорошей жизни. Неважно, было ли это намеренно с её стороны или нет, но, заставив их семью столкнуться с такими трудностями, она не должна ожидать ничего хорошего.

Вадим кивнул, поняв его намёк. Тот снова взялся за ручку и произнёс:

— Молодец, ты очень внимательна. Всё верно: это шесть целых шестьдесят семь сотых процентов, — с этими словами он завершил написание полной расписки.

Увидев чёткие чернила на белой бумаге и убедившись, что достигла своей цели, Аврора одобрительно подметила:

— У Вас такой красивый почерк. Вы будете просто обязаны обучить письму наших с Вадей детей!

— Вы только посмотрите на неё: ещё даже не вступила в дом, а уже говорит о детях, — ласково упрекнула её мама.

— А я вот надеюсь поскорее увидеть внуков, — поддакнула ей Татьяна Яковлевна. — Лучше всего, если будет внучка.

Они закончили и снова принялись радостно общаться, кажется, без капли тени неприязни из-за инцидента с распиской.

***

Семья Авроры покинула дом Горшковых только после ужина. Перед уходом она зашла в уборную, а обратно пошла по коридору, который вёл в задний сад дома. Сделав несколько шагов, она вдруг остановилась. Издалека послышалось, как Белла разговаривала с кем-то в заднем саду. Голос был приглушён, но в тишине ночи всё было слышно отчётливо:

— Найди способ пригласить Мирона. Я слышала, он вернулся в страну, — её голос звучал доминирующе.

Бывшая золовка всегда держалась со всеми высокомерно. В ней откуда-то была уверенность того, что она всех превосходит.

— Сегодня вечером не получится. Сегодня к Вадиму приехала его девушка. Не знаю, когда она уедет. Если я уйду, то отец меня прибьёт.

Последовала пауза, а затем она снова ответила:

— Считаешь, Аврора красивая? Она действительно обладает природной красотой, но что с того? В конечном счёте, она всё равно лишь игрушка в руках моего брата. Ты даже не представляешь, насколько она перед ним ничтожна. Хочешь поспорить, что, как только они поженятся, я смогу заставить её мыть мне ноги?

На том конце провода что-то ответили, и она сказала:

— По рукам! Посмотрим, кто из нас выиграет. Когда я действительно отправлю тебе фотографии – не вздумай придумывать отговорки!

Ей снова ответили, и она добавила:

— Договорились.

Аврора равнодушно покинула коридор. Так вот почему Белла тогда капризничала и просила помыть ей ноги? Всё ради того, чтобы похвастаться перед друзьями и поставить её в неловкое положение.

Отлично! Ещё один счёт в копилку. Она ей этого не простит!