Ветер крутых перемен

Миша

Тишину разрывает трель телефона. Гадство, как же болит голова! Нет, вы ошиблись, не с похмелья. Я, вообще-то, не курю и не пью. Тренер бы за такое убил давно. Он у нас мужик строгий. А сейчас я просто простудился. Не вовремя, ну да ладно. Поднимаю трубку телефона.

— Слушаю.

— Алло. Это я с Грачёвым Михаилом Тарасовичем разговариваю? — приятный женский голос.

— Да, это я, — морщусь в недоумении.

— С вами говорит Ирина Николаевна, медсестра реанимационного отделения больницы номер восемнадцать. Ваш отец, Грачёв Тарас Богданович, попал к нам с тяжелейшими травмами. Его сбила машина. Приезжайте срочно.

— Хорошо, я приеду.

Объявился, папка родной. Щас, расплачусь и побегу к нему. Восемнадцать лет я ему был не нужен, а тут — на тебе, нарисовался, когда припёрло. Алименты он матери платил исправно, с этим не поспоришь. Но вот виделся я с ним в последний раз в семь лет. Отец уехал на север за длинным рублём, когда мне было пять. Он работал вахтовым методом. Месяц дома. Месяц на работе. Помню, как мама по нему скучала. Как радовалась, когда он приезжал. Я тоже скучал и радовался. А потом вдруг оказалось, что отец завёл себе вторую семью. Два года он кружил вахтовым методом от законной жены к любовнице, пока маме не проболтался его друг. Тогда мама предоставила ему выбор, решив простить измену, а отец выбрал не нас. Он развёлся с мамой, собрал вещички, а после укатил на север с концами. Как же я его ненавидел. Плакал по ночам из-за того, что он нас бросил.

Мама больше замуж не вышла. Постепенно похоронила обоих родителей, она у них поздний ребёнок. А два года назад ушла вслед за ними, сгорев от рака. Я остался один в трёхкомнатной квартире. Похоронил маму. Доучился в институте на юриста. Сейчас мне двадцать пять лет, я работаю в одной из частных компаний города и участвую в соревнованиях по кикбоксингу.

Короче, жизнь устоялась, есть девушка. Чего ещё желать? И тут — опа, папа нарисовался. Но сходить всё равно надо. И потом, хочется узнать, что отец делает в нашем городе?

После обеда, накачавшись таблетками, поехал к отцу, не забыв напялить медицинскую маску на лицо. Думал, меня дальше дверей в реанимацию не пустят. Но, к удивлению, меня заставили надеть белый халат, а после провели к маленькому боксу.

— Мы сделали всё, что смогли, Михаил Тарасович. Но, к сожалению, у него начали стремительно отказывать почки. Так быстро донора найти невозможно. Когда ваш отец очнулся после операции, он потребовал вас к себе. Номер удалось узнать благодаря полиции, — сказал пожилой врач, которого позвали, стоя у дверей папиной палаты.

Когда он распахнул передо мной дверь, я увидел бледного мужчину, лежащего под пищащими приборами. Узнал его только потому, что, уходя из дома, посмотрел его старое фото, хранящееся с остальными. Рядом с папой обнаружился белобрысый подросток. Он, съежившись, сидел на стуле и молча плакал.

— Здравствуйте, — промямлил он.

— Привет. Здравствуй, пап, — подойдя к кровати, присел на свободный стул.

— Здрав…. сын, — глотая буквы, поспешно сказал отец, будто боялся, что я исчезну.

— Не волнуйся, па, я не ухожу. Говори спокойно.

Отец медленно начал говорить, часто переводя дух и глотая буквы. Но я его понял. Оказалось, что белобрысый парень — это мой брат, ему в мае исполнится восемнадцать лет. Недавно вторая жена отца забеременела поздним ребёнком и решила родить. Но ребёнок и мать умерли при родах. Отец выработал северный стаж, вышел на пенсию досрочно, поэтому решил переехать назад, в родной город. Он хотел, чтобы ничего не напоминало о смерти жены и дочери. Они продали квартиру и приехали сюда. Но чёрная полоса не отступила. Они уже присмотрели квартиру и хотели купить её, как какие-то неизвестные хакеры умыкнули со счёта все деньги. Банк обещал разобраться, отец подал заявление в полицию, а тут случилась эта авария.

— Сын, я перед тобой виноват. Только я, но не Костя. Позаботься о нём. Парню теперь негде жить. Да и учиться ему надо. Он одиннадцатый класс заканчивает. Прошу тебя, помоги ему, — отец попытался протянуть ко мне руку.

Я взял его ладонь и погладил. Его пальцы дрожали, он уже задыхался и хрипел.

— Обещаю, пап, я его не оставлю. Он будет жить со мной. В институт поступит. Я работаю, смогу нас прокормить. Ты только выздоравливай, — заверил его я.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Потом его рука дрогнула и застыла. Лицо сделалось маской. Я позвал врача, а тот констатировал смерть. Парень кинулся обнимать остывающее тело. Рыдал и выл. Врач приказал медсестре вколоть ему успокоительное. Парень притих, только всхлипывал.

— Идём, Костя, нужно похороны организовать. Теперь мне его хоронить придётся, — дёрнул парня за руку.

Костя встал и нехотя поплёлся за мной.

Костя

Жизнь пошла наперекосяк. Сначала умерла мама с младенцем. У меня должна была быть сестра. Потом отец заявил, что хочет вернуться на родину. Он и квартиру уже подыскал нам вместо проданной. Приехали. Остановились в гостинице. Потом оказалось, что деньги со счёта спёрли. И в довершении всего папу сбила машина, а я остался один. Вернее, не совсем один. У меня есть брат. Я и раньше о нём знал, но никогда не видел. Теперь плетусь вслед за ним по коридорам больницы до раздевалки. Миша выглядит шикарно. Высоченный, накачанный, с широкими плечами, не то что я, дрыщ среднего роста. Брат почесал щетину на лице и вздохнул.

— Возле больницы есть ритуальное агентство. Сейчас зайдём и всё уладим. Потом поедем туда, где вы жили. Где вы жили, кстати?

— В гостинице, — всхлипнул я.

— Спасибо, мне ещё и за гостиницу платить, — буркнул он.

— Я не виноват, что папа под машину попал. А вообще он заплатил за неделю вперёд, а мы только пять дней прожили. Я не буду доставлять вам хлопот, честно. Буду дом убирать. А ещё я немного готовить умею, — шмыгнул я носом.

— Хорош сопли распускать! Разнюнился как баба! И на «ты» переходи, братья всё же! Не брошу я тебя, не ссы! — строго сказал он, повысив голос.

Если честно, то я его побаивался. Такой амбал одним ударом кулака череп проломит. Хотя, зачем ему это делать? Я пока ничего плохого ему не сделал, но всё равно боязно. Смотрит на меня, как на врага всех кухонь мира — таракана.

Мы зашли в ритуальное агентство. С помощью расторопной девушки Миша быстро всё организовал и за всё расплатился. Похороны назначили на завтра. Миша сказал, что новогодние праздники кончаются, а ему послезавтра нужно на работу. Мне, кстати, в школу, только отец так с ней и не определился.

Приехали в гостиницу и забрали вещи. Миша сразу сказал, что я могу оставить что-то на память об отце, а его одежда нам не нужна. Я так и сделал. Вещи папы Миша вывалил из чемодана прямо на землю у помойки на радость бомжам, копошившимся в одном из контейнеров. Чемодан был хороший, его забрали с собой.

По городу брат передвигался на общественном транспорте. Сказал, что копил на машину, но о ней пока придётся забыть. Зато у него есть мотоцикл, но на нём зимой не поездишь. А ещё брат живёт один в трёхкомнатной квартире, куда мы и приехали.

Мне выделили одну из спален, пообещав после похорон устроить в ближайшую к дому школу. Интересно, как я буду с ним жить? Я совсем не знаю брата. А ещё в новый класс вливаться страшно, хоть и учиться осталось меньше чем полгода.

Миша

Прошёл месяц с похорон отца. Мы с братом живём кое-как. Почему кое-как? Да он меня бесит! Весь такой вежливый, правильный, старается мне угодить. А я забыть не могу, что отец променял меня на другую семью и, возможно, этого парня любил больше, чем меня. Да что там возможно, так и есть. Иначе почему он за все восемнадцать лет так и не приехал со мной повидаться? Из-за этого хотелось сорвать злость на ни в чём не повинном брате. Я временами порыкивал на него, а он старался мне не попадаться на глаза. Ел в своей комнате, но зато исправно мыл полы, стирал и готовил. Кажется, у него даже друг появился, который иногда появлялся у нас. Но мне было насрать, с кем он дружит. Вот вернут деньги на счёт, получит он наследство — и адью. Куплю пацану хату и отвяжусь. Мне папашкиных денег не надо, а ему хватит. Ну, может, и не поступит в институт, зато работать пойдёт. Я его после восемнадцати кормить не обязан. Отселю от себя и забуду.

Пришла моя девушка. Костя, как всегда, шмыгнул в свою комнату. Я же закрылся в своей, повалил подружку на кровать. Не виделись пару дней, и я мечтал отодрать её по полной.

Мечты сбываются, я блаженно откинулся на подушки. Зинка шумно дышала рядом.

— Ну, ты и зверь, Миша. Наши крики, наверное, маленький слышал.

— Нифига он не маленький. Сам, небось, баб в дом водит, когда меня нет, — улыбнулся я.

— Миш, а когда мы поженимся, он тоже с нами жить будет? — спросила подруга.

Я приподнялся на локте и взглянул на рыжую девицу. Курносый нос задран вверх. Голубые глаза блестят. Она что, всерьёз решила, что я на ней женюсь?! Ну, да, с ней я встречаюсь рекордно долго. Аж три месяца.

— Зин, а с чего ты взяла, что я на тебе женюсь? — спросил раздражённо.

— Я беременна, Миш. Срок пять недель. Только сегодня узнала, — промямлила она.

— Ты охренела, тупая сука?! Какие дети?! Ты меня уверяла, что таблетки пьёшь! — я вскочил с кровати.

Она села на матрасе и заревела.

— Я всего два раза забыла выпить их, врач сказала, что этого достаточно. Куда я теперь ребёнка дену? Мне аборт делать нельзя.

— Куда хочешь! Надо же было с тупой курицей связаться! Одевайся, вали к маме и папе, дура! — заорал я на всю комнату.

— Миш, зачем ты так? Я же тебя люблю, — она стала судорожно натягивать на себя свои шмотки.

— А я нет. Я вообще не планировал с тобой долго трахаться. Ладно, не ной. Не ной, падла, уши опухли. В выходные переедешь ко мне. Будем вместе жить. Ребёнок не может страдать. Но учти, я птица вольная, что хочу — то и ворочу. А ты будешь сидеть тихо как мышка вместе с тем придурком из соседней комнаты. Поживём пока без росписи, а там видно будет.

— Ну, нет! Нам такой козёл в папаши не нужен! Уёбище лесное! Как я только не заметила, что у тебя рожа брутальная и гора мышц, а душа — чёрная! Желаю тебе в следующей жизни стать бабой! Чтобы тебе все мои слёзки отлились! — крикнула она, убегая.

— Не хочешь со мной жить, ну и вали!

Через неделю ко мне заявились Зинкины родители. Орали, топали ногами. Я сказал, что предложил ей жить вместе, но она не захотела. Они в ответ заявили, что сами такого зятя не хотят. Тогда я заверил, что буду платить алименты добровольно. Не совсем же я скотина, ребёнку с голоду помереть не дам. Отец потрясал возле меня хиленькими кулаками.

— Не будет алиментов — пожалеешь!

Потом родители ретировались восвояси. Я с облегчением вздохнул. Хорошо, отделался, а то и вправду пришлось бы жениться.

Костя

Если честно, я сочувствую бывшей девушке брата. Видел её пару раз в городе. Животик только округлился. Всё же беременности три месяца ещё. Я сказал, что буду любить племянника или племянницу и заботится. Зина мне тепло улыбалась. Эх, красивая она, сам бы женился. Но дело в том, что я гей. А брат — дурак, такую девушку упустил. За те два месяца, что он расстался с Зиной, уже троих сменил. И это помимо того, что он ещё случайных баб в дом тянет. Неужели эти бабочки не видят, какая гнилая душонка у Мишки? Летят на его харизму и спортивный вид, как на огонёк.

Скоро я заканчиваю школу. Через пару недель экзамены. Я не боюсь, учился хорошо. Сдам всё, я уверен. А вот в том, что брат позволит мне и дальше с ним жить — нет. Он адвокат и добился, чтобы банк вернул нам деньги. Теперь мы ждём ещё три месяца — и можно получить их. Брат написал отказ от своей доли в наследстве, заявив, что купит мне на эти деньги квартиру. Сейчас Миша на очередных соревнованиях. Он же у нас кикбоксёр. Я не жду его рано, он должен вернуться завтра, поэтому пригласил домой друга, а по совместительству и любовника.

Мы с Толяном лежим в постели. Нежимся после секса. Толя расслабленно ласкает мои соски. Я поворачиваюсь, потом запрыгиваю на него сверху. Принимаюсь целовать. У нас снова встаёт, и начинается новый раунд. Ласкаемся, тихо постанывая. Толя переворачивает меня на спину. Наваливается сверху. Стонет громко, целуя моё тело.

— Костя, ты дома? Что за звуки странные?! — в комнату врывается брат.

— Ебать! Только пидорасов мне в доме не хватало! — орёт он бешеным голосом.

Он подлетает и, хватая моего парня за волосы, тянет на пол. У Толи волосы до плеч. Парень падает со стоном, а тот его ещё и в бок пинает.

— Вставай! Чё разлёгся?!

Хватает Толю за руку и тянет к двери. Мой парень против этого бугая — тростинка на ветру.

— Отпусти, больно! И одеться дай! Дай одеться! — в отчаянии кричит друг.

— Одевайся! И скажи спасибо, что я тебя не покалечил! А ты чего там в одеяло зарылся?! Собирай своё тряпьё в чемодан и уматывай! — орёт на всю квартиру, отпуская руку Толяна.

— Миш, мне же идти некуда. Где я жить буду? — всхлипываю я, вставая с кровати.

Он подбегает ко мне и, больно хватая за волосы, запрокидывает голову назад.

— Ты чем думал, гондон, когда под мужика ложился?! Ненавижу пидарасов! В моём доме их не будет! Уматывай! Мне плевать, где ты будешь жить! К любовнику своему вали!

Я увидел, как Толик исчез в дверях, а потом хлопнула входная дверь. Родители не знают о его ориентации. Вдруг и его выпрут из дома?

Когда брат меня отпустил, я торопливо оделся.

— Миша, я клянусь, больше я в твой дом никого не приведу. Но пойми, мне некуда идти. Ты обещал папе позаботиться обо мне. Что, слабо три месяца потерпеть, пока я наследство не получу. Куплю квартиру и съеду, — проскулил я, роняя слёзы.

— Бля, на слабо он меня берет, девочка. Ладно, оставайся, но ещё раз — и в глаз. Не пожалею, хрен с корнем вырву. Ты же и так девочка, зачем он тебе, а? Купим квартиру и съедешь, а то папка на меня все кары небесные пошлёт. Поеду, прокачусь, тошно что-то.

Он уходит, а я обессилено падаю на кровать и плачу. Я мечтал, чтобы у меня был нормальный брат, а он оказался дерьмом.

Ночью идёт ливень. Я встаю и с тревогой гляжу в окно. Миша так и не вернулся. Вдруг раздаёт звонок телефона. Это из полиции. Миша разбился на скользкой дороге, насмерть. Реву белугой. Какой бы гад он ни был, но он мой брат. Теперь ещё и хоронить его непонятно на что.

Утром позвонил Зинке. Она с родителями примчалась. Помогли всё уладить. Заплатили за похороны. Ещё бы, ведь они попросили в морге его кровь на анализ ДНК. Если докажут, что ребёнок — сын Миши, то он получает квартиру в наследство. Я не переживаю, у меня будет своё жильё.

Зинкины родители оказались неплохие. Мать обещала помочь с чем нужно. Отец заверил, что проконтролирует правильность сделки с квартирой. Он, как и Миша, адвокат. Я был рад, что мне помогли с похоронами справиться. Не знаю, что бы делал один. Интересно, когда уже отступит чёрная полоса в моей жизни? Я верю, что это будет скоро. Вот перееду в собственную хату — и всё изменится.