Глава 6

Я иду за ним. Каблуки стучат по идеально вымытым плитам коридора, сердце — громче. Воздуха будто не хватает, но я заставляю себя держать спину прямо, голову — высоко. Не доставлю ему удовольствия увидеть, как мне страшно. Как дрожит внутри всё.

Он идёт передо мной, в своей идеально выглаженной рубашке, запах дорогого парфюма тянется следом, будто верёвка, которой меня медленно, методично душат. Открывает дверь в кабинет, широкий жест — как всегда театрально, с излишней самоуверенностью.

— Проходи, не стесняйся, — говорит он, как будто мы не бывшие супруги, а незнакомцы, случайно столкнувшиеся в коридоре. — О, ты даже не представляешь, как я был удивлён, когда увидел твою фамилию в списке. Думаю, у нас с отделом кадров будет серьёзный разговор.

Я вхожу. Офис огромный. Панорамные окна, массивный стол из тёмного дерева, кожаное кресло, аккуратные стопки бумаг. Всё дышит деньгами. Успехом. Жизнью, о которой мы мечтали с ним вдвоем и имели одни мысли на двоих... А потом я вылетела из его жизни, будто из поезда на полном ходу.

— Вот уж никогда бы не подумала, что ты на такое способен, — я поворачиваюсь к нему, в голосе холод. — Взять и нанять бывшую жену. Это что, новая степень мазохизма? Или так прижало, что решил рискнуть?

Он усмехается, неспешно садится в кресло, кладёт ногу на ногу, смотрит на меня как на диковинную зверушку.

— А ты, оказывается, по-прежнему дерзкая. Это даже мило. Знаешь, я ведь правда не знал, что это ты. У нас, видишь ли, есть специальный отдел, который занимается наймом. Я редко вмешиваюсь в такие вопросы. Но... теперь я точно рад, что вмешался.

— Рад? — я фыркаю. — Ты так спешил продемонстрировать мне своё богатство и власть, что не удосужился даже проверить, кого берёшь на работу?

— Я же сказал, не я подписываю контракты. — Он делает паузу и добавляет с нарочитой заботой: — Но ты, кстати, уже всё подписала, милая. Обязательства, контракт, условия о неразглашении... И, разумеется, пункт о двухнедельной отработке перед увольнением. Помнишь?

Он прищуривается, словно ловит меня на лжи.

— Ты серьёзно думаешь, что я останусь здесь работать? — я приближаюсь к столу, упираюсь в него ладонями. — С тобой? В этом офисе? После всего?

— А у тебя, Агата, выбор невелик, — он склоняет голову. — Нарушишь — два миллиона штрафа. Или хочешь, чтобы твоей маме стали звонить коллекторы?

— Ты... — я стискиваю зубы. — Подло даже для тебя.

Он улыбается. Спокойно. Без капли раскаяния. Его это, похоже, только забавляет.

— Что же тебя так тянет ко мне, Эрик? — я резко меняю интонацию, теперь в голосе насмешка, сарказм, яд. — Неужели до сих пор мечтаешь снова затащить меня в постель? Надеешься, что всё повторится? Что я упаду в твои руки и начну играть в семью?

Он молчит. И вдруг... в его глазах мелькает что-то незнакомое. Не злость. Не самодовольство. Что-то... почти уязвимое. Я замираю.

— Агата... — Он встаёт, обходит стол, останавливается близко. Слишком близко.

— О чём ты говоришь? Что за «после всего»? Что я сделал, что ты ненавидишь меня?

— Не строй из себя невинного! — я отшатываюсь. — Ты всё прекрасно знаешь.

— Нет. Не знаю. — Он хмурится. — Я до сих пор не понимаю, почему ты исчезла, почему оборвала всё. Почему ни одного объяснения? Только холод, тишина и развод.

— Хочешь правду? — я вскидываю подбородок. — А ты её точно выдержишь?

Он смотрит мне прямо в глаза. Долго. Тяжело.

Я смеюсь. Горько.

— Нет, Эрик. Уже поздно. Слишком много воды утекло. Слишком много боли. Мне хватило того ада, в который превратилась моя жизнь после нашей свадьбы.

— Какого ада?! — Он раздражён. — Ты не хочешь объяснить?

— А ты не хочешь вспомнить! — отрезаю. — Не сейчас. У меня есть работа. Я здесь не ради тебя.

Я разворачиваюсь, иду к двери. Голова кружится, сердце бешено колотится, руки дрожат, но я не оборачиваюсь.

— Покажешь мой офис? — говорю уже на пороге. — Или мне самой искать, где тут сидят те, кто пишет программы для твоих модненьких кардиганов?

Он молчит. Потом коротко кивает кому-то в коридоре:

— Миша, проводи Агату в её кабинет.

Я ухожу. С высоко поднятой головой. Пусть у него на глазах. Пусть он смотрит, как я справляюсь. Без него. Несмотря на него. Вопреки всему.

Но внутри... внутри всё горит. От ярости. От обиды. От старых ран, что снова вскрылись от одного его взгляда.