Глава 6

Репетиция шла полным ходом. Прогон номеров был достаточно быстрым. Все знали сценарий и свою роль, поэтому действия детей были слажены, в отличие от моих. Если бы не соведущий в лице Альберта Кирилловича, учителя информатики, я бы опозорилась.

— Вы отлично держитесь, и голос поставлен хорошо, — шепнул мне мужчина, пока на сцене пары конкурсантов кружили в вальсе.

— Стараюсь, — шепнула я в ответ, завороженно наблюдая за мягкими, скользящими движениями танцующих. Какие они красивые и юные! Предо мной встала картинка из прошлого — школьный бал, такой же вальс и пары моих одноклассников. Все разодетые, со светящимися радостью улыбками. И я — одиноко сидящая, никем не замеченная, словно непрошеный гость на чужом празднике. Сделав глубокий выдох, я простилась с болезненными воспоминаниями. Не представляю, как можно выбрать одну пару. Каждая заслуживает победы в конкурсе.

— Уверен, жюри во главе с Натаном справится.

Оказалось, последнюю мысль я высказала вслух.

— А вот и он!

Альберт кивнул в сторону двери. Босс шел по широкому проходу между рядами и явно кого–то искал. Что–то подсказывало мне: этим кем–то была я.

Когда директор что–то спросил у Ирины и та махнула в сторону кулис, я подумала, что не ошиблась.

— Привет, Нат. Контролируешь Людмилу? — смеясь, поздоровался с директором мой соведущий.

— Тебя контролирую, чтобы не увел моего секретаря, Берти.

Судя по довольным улыбкам мужчин — эти ирония, сарказм, подшучивание и есть стиль их общения. Никакой субординации! Наверно, мое начальство просто не знает о существовании такого понятия.

— Не называй меня так, ты же знаешь…

Альберт нахмурился и даже попробовал оскорбиться, но Натан не дал ему выложить этот козырь на стол.

— Прости, друг, не удержался. — Босс примирительно поднял руки вверх и наконец–то обратил внимание на меня. — Люда, не пугайтесь. Мы с Альбертом выросли вместе.

— Почти как братья, только лучше, — вклинился в объяснение учитель информатики. — Братьям приходиться делиться родителями, игрушками, комнатой, а у нас было все в двойном размере.

— Вы искали меня? Что–то случилось?

Мне хотелось перевести тему. Отношения друзей меня мало волновали.

— Нет–нет, Люда. Я на самом деле по душу этого усатого полосатого.

Я вспомнила, что Альберт тоже оборотень. Только не помню, его тотем тигр, как у Ирины, или ирбис, как у Натана.

— Ты сегодня вечером свободен?

— Планировал с Викой поехать в ДомСтрой, хотим выбрать обои для детской, но если я нужен по делу…

— Не выдумывай. Сам справлюсь. Вике от меня привет.

— Хорошо. Кстати, ты не забыл, что в выходные мы ждем тебя?

Судя по взгляду, босс забыл, но мужчина быстро среагировал и клятвенно заверил друга, что непременно будет. Я же решила обязательно сделать пометку об этом мероприятии и напомнить Натану в пятницу.

Вальс закончился, и мы с Альбертом вновь вышли на сцену объявлять следующий этап конкурса. Удивительно, но в присутствии начальника я перестала нервничать и мой голос звучал более уверенно. К сожалению, Натан и не думал задерживаться. Перебросившись несколькими фразами с Ириной, он ушел. Репетиция продолжалась еще недолго, и по ее завершении меня торжественно утвердили на роль ведущей. Ребята громко похлопали в ладоши, а Альберт и Ирина в один голос заверили, что все происходящее только к лучшему. Ясно давая мне понять, что с вверенной мне задачей я справилась лучше предшественницы.

— Вот, держи весь сценарий. Учить дословно не обязательно, но путаться нельзя.

Ко мне в руки перекочевала кожаная папка с небольшой стопкой листов.

— Справлюсь. Текст несложный, на память никогда не жаловалась. А сколько у нас еще репетиций будет?

— Три или четыре. Я в тебе не сомневаюсь.

Ирина приветливо улыбнулась, но, взглянув на часы, начала быстро собираться.

— Черт, мне через час нужно с Натаном встретиться, надо поспешить сделать еще одно дело. Закроешь актовый зал вместо меня?

Я растерянно кивнула и взяла связку ключей. Мне неприятно резануло слух то, что учительница назвала директора по имени. Хотя чему я удивляюсь? Тут все обращаются друг к другу как к хорошим знакомым, а не как к коллегам по работе.

— А их свидание — вообще не твое дело. Романы на работе только для тебя табу, так что не будь ханжой, Люда! — язвительно заметил внутренний голос или мой зверь? Без разницы! Главное, это правильное замечание!

Каблучки Ирины уже отбивали быстрый ритм, удаляясь к двери, а я обернулась к ребятам и объявила, что всем нужно поторопиться. У меня тоже еще есть дела. На часах всего четыре вечера, а рабочий день до пяти. За оставшийся час я планировала отнести в архив последнюю стопку бумаг и взяться за электронную документацию. Сегодня не выйдет разобрать и ее, но хотя бы наметить тактику боя — вполне.

Школьники не заставили меня долго ждать, и меньше чем через четверть часа я уже сидела на своем месте, вглядываясь в монитор. Рабочий стол на компьютере секретаря приятно радовал на первый взгляд: все папки были рассортированы по тематикам, а в каждой папке меня ждала разбивка по месяцам, так что все легко находилось. Беда лишь в том, что последние данные были внесены больше двух месяцев назад. Судя по всему, вся свежая информация громоздилась в ноутбуке директора.

Вчера мы с ним создали общую сетевую папку, в которую Натан перебросил все текущие документы. Я обработала лишь малую часть: расписание уроков, внеклассных занятий, график спортивных и научно–исследовательских мероприятий, непосредственное расписание самого босса и контакты. Впереди было еще очень много папок по хозяйственной части и океан всевозможных приказов. В него я нырнула с головой, даже не заметила возвращения начальства.

Натан Олегович поставил предо мной пакетик с лотками из столовой.

— Брал себе, взял и на вашу долю. Раиса Никифоровна сказала, что вы забыли. Кажется, вас тоже решили подкармливать.

— Я заработалась. Спасибо.

Улыбка сама собой расплылась на моем лице.

— Вы очень трудолюбивая девушка. Теперь я понимаю, почему вы одиноки. Ни один мужчина не смирится с тем, что вы все время проводите на работе.

Я вздрогнула, как от пощечины. Меня задели слова босса. Понимает он, как же! Нашелся прорицатель. А может, мне нравится быть одной, может, я не хочу размениваться на мужчин и жду своего? Того, кто не станет вешать ярлыки, того, кто полюбит меня всем сердцем и затронет струны в моем.

— Впервые встречаю начальника, недовольного тем, что его подчиненный работает на совесть, но раз вы настаиваете, я пойду.

Быстрыми кликами мышки я закрыла окна и выключила компьютер. Стараясь скрыть злость, подавила в себе желание резко встать и вылететь из кабинета.

Стиснув зубы, монотонно проверила все и неспешно оделась.

— Всего хорошего, Натан Олегович.

Удивительно, но мужчина все это время сидел на кресле и следил за мной, теперь же, вскинув бровь, он ухмыльнулся:

— До завтра, Мила.

Я вздрогнула и поправила босса:

— Людмила, можно Люда.

— Но не Мила? Почему?

Что я должна была ему ответить? Что Милой меня звал Алекс, когда ласкал мое тело, растягивая имя по слогам, или шептал его, щекоча мочку уха, когда я стонала в его объятьях. Или, быть может, как он смеялся: «Моя милая Мила», — и целовал в надутые губы перед тем, как уйти к жене?

— Можете не говорить. До завтра, Люда.

Отвечать боссу я не хотела, поэтому коротко кивнула и поспешила к своему «жуку», но на середине дороги пришлось вернуться назад — я забыла телефон в ящике стола. Звонить куда–то не собиралась, но вдруг мне позвонит или напишет Алекс? Да, он сказал, что не побеспокоит, но часть меня не верила и ждала.

— Боже мой, как далеко готовы зайти в своей глупости женщины, когда любят?

Пробормотав себе под нос проклятья, я поспешила в кабинет. Идя по холлу, я слышала голоса, но не сразу поняла, что это беседуют Ирина и Натан. Дверь в приемную была приоткрыта, пустые коридоры отражали звуки разговора, донося слова до меня. Я не дошла до кабинета несколько метров, нерешительно застыв на месте. Прерывать не хотелось, подслушивать тоже. Развернуться и уйти? А как же телефон?

— Все можем ехать в очередное захолустье!

— Ир!

— Нат, ты же знаешь, что ты бежишь от нее сам? Доверься мне. Разве я тебя обманывала?

— Если не хочешь ехать, так и скажи. Я сам поеду.

— Ну уж нет! Так легко ты от меня не избавишься, но с тебя кофе по– венски.

Слава богу, разговор не был интимным и мне не пришлось краснеть.

— Извините, я кое–что забыла.

Пройдя мимо Иры, открыла ящик и достала телефон. Демонстративно показав его всем присутствующим, я уже сделала шаг в сторону, когда Ира пошатнулась и схватилась за мою руку. Ее глаза наполнились мутной белизной, а женщина прерывисто хватала ртом воздух. Паника и страх сковали меня. Ни вздохнуть, ни шагнуть, все, что я могла — лишь стоять истуканом и смотреть в лицо провидицы. Никогда бы не подумала, что Ирина владеет этим даром или проклятьем.

— Тебе не убежать. Он уже часть тебя. Смирись или умри.

Ноги мгновенно потеряли опору, и я стала медленно оседать. Все вокруг кружилось, как в калейдоскопе, какие–то яркие пятна метались в сером нечто, а после пришла спасительная темнота.

***

Размешивая виски со льдом, Алекс смотрел, как переливается цвет напитка. Словно обезумевший зверь, еще несколько часов назад он крушил все в кабинете Алека, а сейчас спокойно сидел в своей гостиной, развалившись в кресле, и рассматривал коричнево–золотистые оттенки виски.

Почему Марина не рассказала ему все? Не пришла, не открылась? Как могла врать в лицо, говоря о несчастном случае? Ответ лежал на самой поверхности. Всегда лежал с самого начала, с первого дня их брака! Только один он, дурак, не хотел его видеть. Жил в своих иллюзиях, неся, словно олимпийский факел, любовь к жене. А правда все равно, как ни прячь, вылезла наружу. Марина не верит, что Алекс способен защитить ее.

Стакан полетел в стену и разлетелся на множество мелких осколков. Так же, как и он сам. Не склеить все, да и незачем. Хотя нет, он должен собраться в кучу ради их с Мариной будущего малыша, а еще ради мести. Он отомстит, уничтожит, разотрет в порошок всех, кто убил его первенца.

Ужасные картины увиденного вновь предстали сегодня перед ним. Бледная, сломленная Марина, лежащая на гинекологическом кресле, и крепкий захват старшей в стае. Родная тетя подавляет волю племянницы так, что та даже не может произнести ни слова, лишь беззвучно плачет, пока врач вырывает из ее чрева их ребенка. Такого долгожданного малыша, ради появления которого они пошли на ЭКО.

— Не прощу, уничтожу!

Гнев и боль потери вновь охватили мужчину. Руки, сжатые в кулаки, почти рвали волосы на голове. Громкий рык, переходящий в крик, заполнял комнату, отталкивался от стен и замирал где–то глубоко в душе.

— Алекс, уже поздно, пошли в кровать.

На пороге стояла Марина. Ее шелковая ночная сорочка мягко очерчивала уже округлившийся живот. Вот ради чего он должен сейчас жить, о ком думать. Иначе можно просто сойти с ума.

Одним пассом руки Алекс подобрал осколки с пола и соединил фрагменты между собой. Стакан не отличить от новых. Почти такой же, как несколько минут тому назад, только пустой внутри. Ни виски, ни льда...

— Прости меня.

Нежные тонкие пальцы скользнули по рубашке мужчины, поглаживая плечи, и женщина медленно опустилась у ног мужа.

— Прости меня.

В голосе нет раскаяния. Марина уверена, что поступила правильно. Ей никогда не понять его. Все хорошее, что было между ними, давно умерло, отжило свое. Он бы ушел из этого дома, от чужой женщины, что приходиться ему женой, но маленькая беззащитная жизнь удерживает мужчину сильнее железных тросов. Алекс никогда не бросит своего ребенка, не станет таким, как его отец.

— Застудишься.

Одним движением он поднял жену с пола и усадил к себе на колени. Аромат ее духов все еще кружил голову, желание владеть этой женщиной никуда не делось. Его рука сорвалась с плеча и, поглаживая шелковистую кожу, двинулась к запястью. Дыхание Марины стало глубоким и прерывистым. Что ж, их желание обоюдно.

— Ты больше меня не любишь, да?

Она и сама не верила в иной исход, поэтому и вопрос прозвучал скорее как утверждение.

— А ты меня никогда и не любила, правда? Мы прекрасная пара, стоящая друг друга.

Подхватив жену на руки, мужчина занес ее в спальню и бережно уложил на кровать. Алекс заботливо укрыл Марину одеялом и ушел в ванную, чтобы наконец–то содрать с тела деловой костюм и встать под отрезвляющие струи воды.

— Ты всегда был слишком мягким, не способным жертвовать малым ради большего, поэтому мне и пришлось делать все за твоей спиной.

Обвинения, кинутые в спину, не остановили мужчину, он даже шаг не замедлил.

— Слабак! Тряпка!

Двери отгородили Алекса от стенаний жены. Общая беда должна была объединить супругов, а их она сломила.

Шагнув под душ, мужчина прикрыл глаза. Как же ему хотелось забыть весь этот кошмарный год! Бесконечные анализы, попытка ЭКО, всполохи счастья, а потом ад. Марина превратилась в привидение: все время молчаливо сидела в кресле и безучастно смотрела в одну точку. Он пытался как–то помочь, был рядом, терпел все: и отчуждение, и срывы, и истерики, позволял бить себя и каждую ночь прижимал жену к груди, надеясь, что новый день вернет ему любимую.

Его молитвы были услышаны: Марина начала оживать, оттаивать. Правда, не благодаря ему. У жены появилась навязчивая идея — забеременеть опять. Нельзя заменить одного ребенка другим. Алекс это понимал, а Марина была вне себя. Теперь мужчина уже не спешил домой, задерживаясь на работе. Слышать проклятья в свой адрес, видеть ненависть в глазах жены было невозможно.

Он виноват, потому что отдалился, самоустранился, устал. Ему так нужен был уголок тишины и понимания. Люда дала ему даже больше. То, что началось как временное помутнение переросло в что–то настоящее, ценное. Он позволил себе так думать, пока не узнал правду.

Марина тайком от него провела еще одну процедуру ЭКО, Люда была отвлекающим фактором. Так договорились между собой женщины, которых он любил.

Всю злость он выплеснул на Люду. Алекс не знал пощады, был расчетлив, жесток и непреклонен, хорошо, хоть Марк был рядом и не дал ему совершить непоправимое. А ведь он был в шаге от безумия. Десять тысяч — вот сколько взяла Люда за свои услуги. Он должен презирать ее только за это, а он бредит ей. Не может отпустить и жить дальше.

Закрутив кран, мужчина запахнул полотенце на бедрах и вышел в спальню. Марина делала вид, что спит. Алекс сделал вид, что поверил.

Матрас прогнулся под его тяжестью, рука привычно накрыла живот жены. Пусть Марина не верит в него, пусть Люда продала их любовь, пусть вся его жизнь фарс, но сейчас у него есть та самая искорка света во мраке. Он бережно будет заботиться о ней и хранить любой ценой.

— Спи спокойно, мой малыш, папа рядом.