Глава 3

Я прошу тебя, не спеши.

Давай сделаем это стильно.

Попросила дать мне жить,

А так влюбилась, сука, сильно...

Loboda, "Пуля-дура".

Весь следующий день прошел более чем угнетающе. В институте не задалось с одним преподавателем, молодым, практически моим ровесником, но не по годам несносным и слишком требовательным парнем. Причем требовательным и наглым он проявлял себя только почему-то именно ко мне. Этот преподаватель сразу дал понять, что я не сдам грядущую контрольную точку сама. И денег он не берет, о чем также оповестить удосужился. Намекнул, подлец, что сдам я эту чертову точку только через постель. Возможно, я не совсем правильно расценила его намеки, потому что и не хочу, и не люблю в принципе вешать на людей ярлыки, совершенно не зная, что эти люди из себя представляют. Но этот паренек прямо-таки вынуждал принудить ему статус извращенца, который считает, что ему все дозволено.

Мало того, этот наглец, к тому же, не относился к нашей кафедре, что дополнительно развязывало ему язык и руки. Он вел себя так, будто кафедру нашу основал, и все кругом ему должны за это.

Как этот наглец попал к нам?

Да проще простого, по знакомству. Его попросили позамещать другого, более адекватного и совсем не пошлого преподавателя, на время, пока тот будет в отъезде.

Вот я с ним, с этим нахалом, сразу не нашла общего языка, причем так не нашла, что он пригрозил, что меня вскоре вызовет декан и надает хороших шиндюлей.

В общем, печально то, что этот задиристый сноб пробудет с нами как минимум неделю.

Мало мне было того потрясения, так еще и в гостинице, где подрабатываю по полсмены, отчитали.

Более того, в комнату, где жила с Ленкой, пока я делала свои дела, заявился мой отец в пьяном виде и устроил скандал. Наслушалась Лена очень многого и позволила отцу забрать с собой все мои вещи. Потом она позвонила мне и все рассказала.

До зарплаты было пахать и пахать чуть меньше недели, а потому ничего мне не оставалось, кроме как вернуться в дом семьи, хоть от слова "семья" там ничего почти и не осталось.

Ну разве что, кроме кровного родства меня и отца. А больше нас ничего и не связывало. Если бы мама умерла не несколько лет назад, а раньше, к примеру, когда я была еще маленькой, я никогда бы не осталась с отцом. Меня бы забрали у него от отдали в детский дом. Но поскольку я на момент смерти мамы почти закончила средние классы, а уезжать в другой город, чтобы поступать там в училище, не было денег, я осталась здесь доучиваться.

— Что купила? — с порога поинтересовался отец, как только я, захлопнув калитку, вошла во двор.

— Ничего.

Обычно я не прихожу с пустыми руками. То еды захвачу какой-то, то одежды папе, то лекарства.

Но сегодня не тот день. Да и денег у меня нет. Я решила, что буду копить, чтобы съехать навсегда с этого дурдома.

— Тогда купи у тетки Нинки самогону. Она живет рядом с ларьком через два квартала.

— Знаю я, где живет твоя Нинка. Лучше б на ней женился.

— Сердцу не прикажешь. Подрастешь и поймешь мои слова. Пока что тебе рано думать о любви. А где ты шлялась, собственно?

Припоздался ты, папа, с разъяснениями про любовь и ее нечестную манеру подкрадываться сзади и брать сердце штурмом...

— У подруги. Разве ты не знаешь? Сам же пришел к ней и устроил там представление.

— Хотел сверить ваши с ней показания. Так ты идешь к Нинке? — поторопил меня отец.

— Сейчас, только деньги возьму.

Я взошла на крыльцо и собралась было открыть дверь в коридор, как тут отец выдал.

— А денег в доме нет. Кончились. Так что на тебя вся надежда, Алюша.

Так вот почему они с женой вспомнили обо мне. Те семейные деньги, что собираются в складчину со всех жильцов дома и обычно хранятся в мутной и давно немытой вазочке с отколотым уголком — ровеснице коня Александра Невского, кончились. Пропились невзначай.

— Ксюнечке худо стало на днях. — отец принялся оправдываться по поводу исчезновения денег. — Пришлось покупать ей уколы, а они дорогие, все запасы спустил на них. Даже то, что откладывал тебе на день рождения, пришлось отдать.

— Все ясно. Ничего, я переживу без подарка. Главное, чтоб Ксюша поправилась. Ей стало лучше? — что-то не особо верилось мне в сказки отца. — Помогли уколы?

— Ну так. — отец махнул рукой, а после потер в области грудной клетки. — Аль, иди уже к Нинке. Невмоготу терпеть. Сердце колотится, вот-вот остановится.

Отец давит на жалость, уговаривает меня поскорее добраться до тети Нины и купить ему на опохмел, чтобы он не откинул копыта.

Жалею, конечно, что моя жизнь вот так и пройдет, за очередными побегами за бутылкой для папы.

Но какой выход у меня? Нет его. Повлиять на отца я не могу, равно как не могу выгнать из дома Ксюшу, его жену, которая его же и споила, и изменила до неузнаваемости в худшую сторону.

Сама Ксюша в инвалидной коляске, когда-то давно под поезд упала нечаянно, и обе ноги ей отрезало, потому пила. И его когда встретила, папу моего, тяжело переживавшего на тот момент утрату мамы, туда же потянула, в свой бесконечно пьяный мир.

Была бы Ксюша здорова, я бы в шею ее погнала, но в этом случае рука не поднимается. Я же не нелюдь какой-нибудь, чтобы так жестоко к инвалидам относиться.

Вот и она, Ксюша, пользуясь этим, активным образом убивает моего отца, которого за последние годы тоже редко увидишь трезвым. А я ничего могу сказать против.

Так и живем...