Глава 7

Увидев, вне всякого сомнения, построенный не менее ста лет назад, дом в колониальном стиле, находящийся за огороженной территорией, Эль поняла, что Дмитрий привез ее к себе домой. Она не ожидала такого, и он, будто зная это, внимательно следил за ее реакцией.

- Я думала, у тебя больше, - пренебрежительно фыркнула она, отводя взгляд от его холодных расчетливых глаз и, с долей презрения, осматривая двухэтажный дом с цокольным этажом, который, надо признать, произвел на нее впечатление своей величественностью.

Девушка заметила мелькающие по периметру тени охраны, но не стала присматриваться и показывать, что вообще знает об их присутствии. Конечно, территория Терехова охранялась днем и ночью. Наверняка, и в самом доме была куча его людей.

- Я бы сказал, что у меня больше, чем ты можешь принять, но этого мы никогда не узнаем, как бы тебе не хотелось, - насмешливо прошептал ей на ухо Дмитрий, склонившись так близко, что ноздри заполнил терпкий аромат мужчины, а по коже побежали мурашки от его обжигающего дыхания.

Эль судорожно втянула воздух в легкие и, открыв дверь машины, поспешила выйти наружу. Пусть видит ее волнение, ей все равно. Она в любом случае не опустится до того, чтобы умолять о его внимании.

- Я вижу, ты спешишь приступить к своим обязанностям, - усмехнулся Терехов, вылезая следом за ней.

- Каким обязанностям? – удивилась она.

Дмитрий нарочито укоризненно покачал головой.

- Ты же не думала, что я буду держать тебя на полном иждивении? – поцокав языком, сказал он. – Еду и кров нужно заслужить, болтушка.

Сердце лихорадочно забилось в груди от дурного предчувствия, но Эль держала лицо, не показывая своих опасений.

- Меня очень умиляет твоя сентиментальность, Терехов, но я предпочитаю Эль, - насмешливо протянула она, копируя его раздражающий тон.

В прошлом, он всегда звал ее болтушкой, потому что она от скуки в заточении загородного дома, предпочитала разговоры именно с ним, другим людям своего отца, даже если они были односторонними. Старое прозвище больно резануло, но Эль не собиралась показывать этого. Всего должно быть в меру. Не становиться же ей полной тряпкой в его присутствии!

- Пойдем, - сказал он, теряя свой легкий тон.

Они направились к дому и вошли через незапертую дверь. Внутри, он оказался таким же шикарным, как и снаружи: деревянные полы, антикварная мебель, свисающая с потолка хрустальная люстра. Эль предпочитала современный дизайн, но не могла не признать, что дом Терехова производил впечатление. Жил ли здесь когда-то ее отец? Считал ли этот дом своим?

«Не имеет значения. Успокойся.» - твердила она себе, пытаясь взять эмоции под контроль.

Не задерживаясь, Дмитрий сразу же начал подниматься вверх по широкой резной лестнице и она последовала за ним. Пропустив такой же роскошный второй этаж, они поднялись на цокольный.

- Здесь помещения для прислуги, - сказал Терехов, ведя ее по узкому коридору. – Я решил, что могу позволить себе еще одну горничную.

У Эль перехватило дыхание от этого оскорбления, и, сжав кулаки, она едва устояла перед искушением наброситься на него. Остановившись у одной из дверей, Дмитрий открыл ее, показывая маленькую комнатку с односпальной кроватью, тумбочкой и небольшим шкафом. Ах, да, там еще было маленькое окошко, что отличало эту спартанскую обитель от тюремной камеры.

- Я не буду прислугой в твоем доме, Дмитрий, - агрессивно заявила она.

Он прислонился плечом к шкафу и приподнял бровь в насмешке.

- Тогда тебе придется голодать, Лина. Потому что из этого дома, я тебя уже не выпущу, и сбежать ты тоже не сможешь.

Обуздывая свою злость, Эль коварно улыбнулась.

- А здесь есть охрана? – спросила она.

- Разумеется, - самодовольно ответил Терехов.

- Тогда, я смогу заработать себе на еду так, как умею, - с намеком улыбнулась девушка.

До Дмитрия сразу дошел смысл ее слов и он сердито насупил брови.

- Предпочтешь любой грязный член, который захочет тебя, лишь бы не трудиться? – ледяным тоном спросил мужчина.

Эль издевательски ухмыльнулась, приближаясь к нему вплотную.

- Ну, любой, кроме твоего, конечно, - прошептала она, проводя кончиком пальца по его напряженному горлу и с удовлетворением отмечая, как дернулся его кадык, а дыхание на миг перехватило. - Помнится, твой друг Халид был заинтересован. Он тоже здесь живет?

Дмитрий оттолкнул ее, презрительно скривившись.

«Ты меня хочешь» - говорили ее глаза.

Эль не могла скрыть торжества в своем взгляде.

- Устраивайся поудобнее, Лина, - холодно сказал он. - Ты будешь сидеть здесь, пока не согласишься надеть униформу горничной. Как проголодаешься - позвони. Телефон работает только по внутренней связи, поэтому можешь не пытаться связаться с внешним миром. А своим людям я дам указание не приближаться к тебе, так что забудь об альтернативных методах заработка.

Он направился к выходу, но прежде чем успел закрыть за собой дверь, Эль схватила телефон с тумбочки и запустила им в мужчину, показывая, что именно она думает о его предложении. Даже не поморщившись от удара в спину, Дмитрий отпихнул упавший на пол, аппарат, в сторону ногой и вышел, захлопнув и заперев за собой дверь.

Что бы он не думал, Эль не собиралась сдаваться. Даже если он и вправду заморит ее голодом. Ни за что!

***

Эль хотела сдаться. В первый день она держалась хорошо. К счастью, в этой крошечной комнате была ванная и у нее хотя бы была вода для питья. К ней больше никто не заходил, а стоило ей вскрыть замок и открыть дверь, как за ней обнаружился охранник, вежливо попросивший ее вернуться обратно в комнату. Десятичасовой сон тоже помог, но когда она проснулась следующим утром, голод стал острее. К вечеру девушка готова была согласиться на условия Терехова, однако, в ней имелась маленькая сумасшедшая часть, которая была готова хоть умереть, лишь бы добиться своего. И именно эта часть остановила ее от унижения. Не дала снова открыть дверь и сказать охраннику, что она готова выполнить условия его босса. Промучившись полночи, Эль, наконец, провалилась в сон, а утром третьего дня ее разбудили, бесцеремонно сдернув с тела одеяло.

- Вставай, Лина, - послышался над ухом жесткий голос Дмитрия.

Она неохотно открыла глаза и медленно села в постели. Тело ощущалось слабым. Выругавшись, Дмитрий подхватил ее на руки и направился к выходу из спальни. У Эль не нашлось сил его остановить. Она обмякла, положив голову ему на плечо, и прикрыла глаза.

- Упрямая дурочка, - услышала девушка его бормотание над ухом, прежде чем снова отключиться.

***

- Упрямая дурочка! Разве я не запретил тебе выходить? – прорычал Дмитрий, поймав ее, когда она искала брешь в заборе.

Алина испуганно обернулась и замерла, как кролик перед удавом, увидев, насколько Дмитрий вышел из себя. Зря она это затеяла. Ой, зря!

Девушка вовсе не собиралась всерьез сбегать, она просто хотела привлечь внимание Терехова, который в последние дни избегал ее, перепоручив своим людям. А она скучала. Теперь, добившись его внимания, Алина поняла, что выбрала неправильный способ. Глаза мужчины горели злостью и она нервно сглотнула, боясь, что он может ударить ее и даже зажмурилась, испуганно вскрикнув, когда земля внезапно ушла из-под ног. Дмитрий взвалил ее на свое плечо, будто она ничего не весила, и теперь направлялся к дому. Алина и не думала вырываться, напуганная его действиями.

Не снимая грязную обувь в доме, он сразу же направился в сторону ее спальни и, войдя внутрь, бесцеремонно бросил ее на кровать.

- Ты думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? – прошипел мужчина, склонившись к ее лицу. – Прекрати это ребячество, Алина! Или получишь наказание, которое заслуживают непослушные дети.

- Я не ребенок, Дмитрий! – обиженно воскликнула она, сдерживая злые слезы. – Почему ты не видишь меня?

- Потому что не хочу, - равнодушно отрезал он, прежде чем покинуть ее комнату, закрыв за собой дверь на ключ.

***

Дмитрий был вне себя от ярости. Чертова идиотка! Упрямая ослица готова была сдохнуть, лишь бы настоять на своем. Именно ему пришлось стать тем, кто признал поражение. Ему!

Он прекрасно знал последствия голода, отражающиеся на теле. В Братве это был способ, которым они наказывали женщин, предавших их. Если мужчин пытали и кромсали на куски, то женщин убивали, заморив голодом. Он не был уверен, какой способ хуже, ведь под пытками человек мог протянуть день-два, а смерть от голода была длинной и мучительной.

Разумеется, он не собирался убивать Лину. Терехов считал, что она протянет максимум сутки, прежде чем сдастся, но ее гордость оказалась сильнее здравого смысла.

Он тоже не собирался сдаваться. На миг, в голову закралась мысль, что умри она сейчас и он избавится от множества проблем, в частности, связанных со странной тягой к ней, тянувшейся еще с тех пор, когда она была подростком. Лина грозила перерасти в слабость, а слабостей он не прощал. Даже самому себе.

К сожалению, долго придерживаться того, что диктовал здравый смысл, он не смог. Пошел к ней, хотя говорил себе, что не сделает этого. Позволил своему сердцу смягчиться, когда увидел, в каком плачевном состоянии она находится. Вызвал чертового врача для нее, чтобы тот привел в порядок эту самоубийцу. И теперь, сидел в своем кабинете и думал, какого ебанного черта с ней делать.

Дмитрий не мог ее оставить. Если Лина будет мелькать перед его глазами, он рано или поздно трахнет ее. И одного раза будет мало. А он не мог позволить себе привязываться к киске, какой бы аппетитной она не была.

- Она пришла в себя, - сообщил приставленный к ее комнате, охранник.

Его ужасный акцент резал слух, еще больше раздражая мужчину. Несмотря на жизнь в Штатах, его солдаты не считали нужным учить язык, но после смерти Терехова-старшего, Дмитрий сделал это обязательным условием для всех своих людей. Процесс был медленный и у большинства сохранялся этот отвратительный акцент из-за недостаточного усердия в учебе, но это было лучше, чем ничего. После смерти бывшего босса, Дмитрий вплотную занялся совершенствованием своих бойцов и спустя пять лет, с гордостью мог сказать, что они стали лучше не только физически.

- Не выпускай ее, - приказал он.

Дмитрий перенес Лину в одну из свободных спален на втором этаже и он уже знал, что док ставил ей капельницы. Навещать эту пигалицу Терехов не собирался, потому что вряд ли смог бы сдержаться и не придушить ее. Мысль о ее упрямстве все еще вызывала в нем безотчетную ярость. Нужно было как можно скорее пристроить ее куда-нибудь. Подальше от Нью-Йорка. Возможно, даже снова отослать в Россию. Он ошибся, посчитав ее сильной. Лина была просто сумасшедшей и у него не было времени на ее дерьмо, когда война с итальянцами набирала обороты. К черту планы! Она того не стоила.