Глава 6

Саша понял, что не один, когда почувствовал на себе пристальный взгляд. Влас ушёл с полчаса назад, вновь оставляя его в одиночестве, и Зубарев занялся довольно привычным делом - уставился в окно, за которым сегодня царило настоящее лето.

- Ой, - пискнула Глаша, пойманная на месте преступления, когда Саша обернулся и прямо взглянул на девочку. Видимо, Влас не запер дверь и ребёнок заглянул в комнату из любопытства.

Глаша попыталась ретироваться, но Зубарев процедил:

- Стой.

Сначала из-за двери показались длинные уши зайца, следом - выглянула и сама Глаша. Улыбнулась, наверняка стесняясь, от чего на её щеках появились ямочки.

- Привет, - поздоровалась она и, осмелев, вошла в комнату. Правда, так и осталась стоять у порога, видимо, решив, что если поймёт, что её вот-вот прогонят, успеет убежать.

- Привет, - хмуро поздоровался Саша.

- А мама мне про тебя рассказывала.

- Что именно?

- Ну, что ты ездишь, а не ходишь. Я вот тоже больше ездить люблю, чем ходить.

Она смущённо улыбнулась снова и сделала крохотный шажок в сторону Зубарева. Осмотрелась и кивнула, как будто что-то сама с собой решила.

- А я ходить любил. И бегать. И в хоккей играть.

- О! Мама тоже любит хоккей. Мы с ней часто его смотрим.

Теперь расстояние между ними сократилось ещё на два Глашиных шага. И Саша вдруг понял, что испытывает… странное чувство. Настоящую смесь чувств, если быть точным. Растерянность, удивление, даже то же самое смущение, которое испытывала и девочка напротив. Но он знал точно - последнее, чего ему сейчас хочется, - это прогонять малышку из комнаты.

- И за кого мама болеет?

- За «Сан-Франциско Скорпионз», а ты?

- А я уже ни за кого.

Он отвернулся, чтобы не смотреть во все глаза на Глашу. Она была точной копией Насти, той, что была с ним семь лет назад. И она возвращала его мысленно в то время, где ему было так хорошо с её мамой.

- Я очень на матч сходить хочу. Но всё никак, - вздохнула Глаша, после чего, словно бы разом решившись, сократила оставшееся расстояние между ними и встала рядом.

- До Скорпионов добираться долго.

- Я знаю. Мама говорила.

- А что ещё она говорила? Ну, обо мне?

- Ой, такое неприлично вслух произносить, - хихикнула девочка.

Брови Зубарева поползли наверх. Настя что, рассказывала своей дочери об их совместном прошлом? Глаша же смотрела на него, нахмурив брови, и только и делала, что теребила ухо мягкому зайцу.

- Мне можно говорить всё. Раз уж мама про меня тебе рассказывала.

Девочка сделала глубокий вдох и с сомнением посмотрела на Сашу. Пришлось выдавить из себя подобие улыбки, которая вроде как должна была подбодрить ребёнка. Хотя, Зубарев был уверен, что она скорее пугала.

- Она сказала… она сказала, что ты - самая большая задница из всех возможных. Вот что она говорила.

Это было настолько неожиданным, что Зубарев не удержался - запрокинул голову и расхохотался. И ржал громко, едва ли не до слёз, в то время как Глаша смотрела на него со смесью веселья и по-детски наивного удивления.

- Твоя мама права, - наконец отсмеявшись, кивнул он. - А ты тоже так считаешь?

- Я пока с тобой мало дружу, чтобы это узнать.

- Мало… дружишь? То есть, мы друзья?

- Угу. Или ты не хочешь? Со мной многие дружат, им нравится.

- Ну я пока не пробовал, - улыбаясь помимо воли, пожал плечами Саша и тут же услышал уверенное:

- Так давай попробуем.

Саша настолько растерялся от этого, казалось бы, ничего не значащего предложения, что не сразу нашёлся, что ответить Глаше.

- Ты действительно хочешь дружить с таким, как я? - уточнил он с сомнением.

- Да, - тут же отозвалась она. - Почему я могла бы не хотеть?

- Потому что я не такой как все.

- Ты ездишь. Но мы можем ездить вместе.

И малышка вдруг, совершенно неожиданно для Зубарева, устроилась у него на коленях и повернулась к нему.

- Мама сказала, что я не тяжёлая, но если тебе тяжело…

- Нет, мне совсем не тяжело, - поспешил заверить он Глашу, не чувствуя веса ребёнка.

- Это хорошо. Давай кататься.

- Вот так?

Саша направил кресло в сторону шкафа, и малышка весело рассмеялась, обняв его за шею одной рукой, другой всё так же прижимая к себе игрушку.

- Да! А теперь обратно к окну.

Саша и сам рассмеялся - настолько легко вдруг себя почувствовал. Будто не ехал на осточертевшем кресле, а шёл на своих двоих рядом с Глашей.

- Это что здесь происходит?

Вопрос раздался так неожиданно, что оба - и Зубарев, и Глаша - застыли на месте и воззрились на дверь, в проёме которой стояла Настя. И Саша не мог вот так вот сходу понять, какие чувства она испытывает.

- Мама! А мы тут решили дружить. И вот катаемся. Ты же не против?

По лицу Насти Саша видел, что она скорее против, чем за, но терпеливо ждал, что же она всё-таки скажет.- Я не против. Но не нужно донимать малознакомого тебе человека, - наконец изрекла Настя, пытаясь говорить строго, что у неё не особо получилось.

- Она меня не донимает, - мягко заверил её Саша, после чего взглянул на нахмурившуюся Глашу и повторил: - Ты меня не донимаешь.

И та в ответ просияла:

- Это хорошо.

- Это хорошо, но мы уже собираемся домой. Иди одеваться, сегодня уедем пораньше.

Настя махнула рукой Глаше и та, проворно соскочив с колен Зубарева, убежала из комнаты, предварительно обернувшись к нему и кивнув на прощание.

- Вы уезжаете посреди твоего рабочего дня? - Саша попытался, чтобы вопрос прозвучал как можно более саркастично, хотя на самом деле испытывал скорее разочарование. От того, что Глаша убежала, и от того, что они с Настей собирались уезжать.

- Да. Мама попросила приехать раньше. Но думаю, ты будешь только рад тому, что мы перестанем тебе надоедать.

- Вы мне не надоедаете.

- Хм.

- Твоя дочь классная.

- Я знаю. Но её может быть слишком много. - Лицо Насти осветилось лёгким подобием улыбки.

- Она мне не докучала.

- Я рада.

Они замолчали. О чём думала Настя, Саша не знал, а вот он был погружён в то, что с ними случилось семь лет назад. И в чём был виноват только он.

- Ладно, я пойду, - всё же проговорила она и уже собралась было выйти, как Зубарев её окликнул:

- Насть…

- Да?

В её голосе послышалось удивление, да Саша и сам был удивлён не меньше. Тем, что собирался сказать - в первую очередь. Но и молчать как-то не получалось.

- Ты изменилась.

Она вскинула тонкие брови, и Зубареву стало не по себе. Нет, и вправду, какого вообще хрена он завёл этот разговор?

- Я изменилась, да. Семь лет прошло, если ты об этом.

- Об этом. Я это помню.

На лице Насти появилась кривоватая улыбка, после чего она развернулась и, уже выходя из его комнаты, повторила за Сашей:

- И я это помню.